все понимал. Он пытался управлять движением денежных потоков путем издания указов. Например, в 1747 году установил порядок, при котором никто не мог вывезти из страны более 300 талеров. Через два года назначил директором монетного двора выходца из Брауншвейга, Йозефа Грауманна, который многому научил Фридриха. Его встретили с враждебностью. В 1753 году был основан центральный банк; впереди страну ожидали трудности военного времени и сопутствующая им инфляция.
Позднее[135] Фридрих ввел государственную лотерею, которую организовал итальянец, специально нанятый для этой цели и успешно занимавшийся этим в Генуе. Он понимал, на что идет — казне были обещаны огромные прибыли, — и создал группу банкиров и бухгалтеров для надзора. Как и многие другие проекты Фридриха, этот путь к безболезненному получению доходов обернулся разочарованием.
Фридрих всю жизнь отстаивал необходимость жить по средствам, прекрасно понимал, что войны невозможно оплачивать за счет текущих доходов и они часто ведут к необходимости покрывать дефицит. Король всегда старался в мирное время собирать фонды для ведения войны, откладывать определенные средства из госдоходов на случай непредвиденных расходов во время войны. Фридрих относился к этой стороне обязанностей, как глава компании, заботящийся о своих накладных расходах, движении наличности, балансах. Из-за того что он до такой степени опекал финансы Пруссии, его имя стало притчей во языцех, чуть ли не синонимом скряги. Фридрих поощрял торговлю, поддерживал мануфактуры, так же как и сельское хозяйство.
На вновь приобретенных территориях, где часто наблюдался недостаток населения, Фридрих проводил политику активной колонизации. За период его правления в Пруссии было основано 900 новых деревень, и более 300 000 человек из других земель преумножили ее население. Крестьяне-поселенцы становились собственниками земли. Фридриха не интересовало, откуда они прибывали, коль скоро новые подданные хорошо трудились. Люди приходили из разных частей Германии и других стран — католики, протестанты, мусульмане из татарских степей. Он рассчитывал, что этим займется Пятый департамент Генеральной директории. Были рады всем, кто работал и мог приспособиться к существующим условиям.
Все прусское хозяйство и его отдельные отрасли требовали четкого управления, ведущегося со скрупулезной честностью. Прусский чиновник проходил определенные испытания, однако больше всего ценилась честность. Если он оказывался виновным в финансовых нарушениях или закрывал глаза на некоторые временные процедурные нарушения, чтобы, например, покрыть дисбаланс в счетах, Фридрих бывал безжалостен. «Считать, что мир населен одними мошенниками, было бы бесчеловечно, но полагать, что всякое двуногое существо без перьев является честным человеком — слабоумие!» Он понимал, что чиновники, как строго их ни контролируй, при случае мошенничают. Ни одна система от этого полностью не застрахована.
Фридрих пригласил в Берлин знаменитого француза, Клода Гельвеция, пользовавшегося известностью в связи с искусством управления государственными доходами. Благодаря его методическим советам Фридрих создал солидную инспекцию для надзора за акцизами. Мера, как говорили, не пользовалась популярностью. Правда, непонятно, было ли это связано с тем, что многие инспектора — французы, не знакомые с прусскими обычаями, или же с нарушениями, которые они обнаружили. Некоторые наблюдатели, хотя они и были лояльны Фридриху, полагали отдельные идеи Гельвеция ошибочными и в конечном счете контрпродуктивными.
Забота Фридриха о финансах государства в целом достойна уважения; его подготовка к будущим событиям, включая возможность войны, была примером предусмотрительности, хотя в результате оказалась недостаточной. Если его просили выделить войска в помощь другому суверену, он всегда называл их точную цену. Когда в 1750 году явился случай оказать содействие Швеции, он объявил Департаменту внешних сношений, что 10 эскадронов драгун обойдутся в 140 000 экю, пехотный полк — 1750 человек — 75 000 в год. Однако тщательной экономии Фридриха окажется недостаточно для оплаты продолжительной войны, а она начнется в 1756 году. Поэтому Фридриху придется просить субсидии у союзников или девальвировать валюту со всеми вытекающими отсюда долгосрочными последствиями. Он введет поборы на оккупированных территориях, особенно это касается Саксонии, что вызовет возмущение. Все это уготовано в будущем.
Некоторые проблемы уже просматривались. Финансы были не единственной движущей силой войны, которую предстояло вести Пруссии. Из опыта Силезских войн Фридрих знал, что для поддержки армии в условиях войны — задача Генеральной директории — нужен отдельный государственный департамент: фураж, снабжение, заготовка. Поэтому в 1746 году он создал еще один — Шестой — департамент. Фридрих неизменно заботился о заготовлении зерна, транспортных средствах, системе снабжения армии, стратегических коммуникациях Пруссии и ее армии, если она выходила в поход. Но был еще вопрос материального и военного снабжения. Производственные мощности страны, особенно это касается пороха, через некоторое время окажутся недостаточными, и Фридриху потребуется импортировать необходимое из Голландии и Британии. Во время прошедшей войны заводы Пруссии были укрупнены, но окажется, что и на этот раз необходимо закупать оружие в Швеции и Голландии.
Главной движущей силой войны было население. Расширение территории со времени Силезских войн привело к увеличению численности подданных Фридриха на целых 50 процентов[136], но во Франции людей было в четыре раза больше, в Австрии — в три раза, а в России — неисчислимо.
Но пока было мирное время, и Фридрих занимался его проблемами. Он построил в Берлине инвалидный дом (Invalidenhaus) для 600 армейских пенсионеров и много времени отдавал заботе о людях, потерявших здоровье на государственной службе, возложив специальные полномочия инспектора на одного из генералов. Замок Шлосс в Потсдаме являлся его главной резиденцией, когда он не был в самом Берлине, однако в мае 1747 года король переехал во вновь отстроенный Сан-Суси. Этот созданный в стиле рококо чудесный дворец, представляющий низвергающийся каскад галерей и явившийся источником многих споров с его архитектором, Венцеславом фон Кнобельсдорфом[137], стал местом, с которым больше всего ассоциируются правление Фридриха и его личность. Авторитет короля Пруссии, правителя, полководца, либерального мыслителя и покровителя искусств, в Европе был очень высок; и в это время его начали называть Великий.
Обычный распорядок в Сан-Суси ничем не отличался от быта Фридриха в любом месте, где бы он ни располагал штаб-квартиру или двор, так как, когда король бывал на войне, многие из официальных лиц, нужных для ведения государственных дел, сопровождали его. Однако главный министр — в то время по-прежнему Подевильс — оставался в Берлине и практически каждый день обменивался письмами со своим хозяином. Иностранные послы норой ездили с королевской свитой. Лишь военные действия нарушали заведенный порядок.
По стандартам того времени у Фридриха было совсем не много прислуги: пять лакеев, шесть «скороходов», которые могли работать посыльными и бежать впереди кареты короля во время прогулок, и два пажа. Камердинеров не было вовсе.
