Таранов вошел следом, брезгливо осмотрел жилище наркомана, взял единственный в комнате стул и сел на него верхом. Сухарь сидел на полу, пытался сообразить, кто же этот мужик и что ему нужно?… Мент? Нет, не мент. На ментов у Сухаря уже выработался нюх. Но тогда кто? Зачем он пришел?
Когда-то, в другой, полузабытой уже жизни, Сухарев был хорошим спортсменом, служил в ВДВ. Со службы его ждала замечательная девушка Инна. Но не дождалась… Дембельнувшись, Геннадий Сухарев встретил мужа Инны, старого своего приятеля, и сломал ему челюсть. Легче ему от этого не стало. Помаявшись полгода на гражданке, Сухарь завербовался в Чечню. Там и попробовал первый раз героин… там многие впервые попробовали. Некоторые сумели остановиться, вернувшись домой. Поначалу герыч дарил радость, успокоение, безмятежность. Но деньги, заработанные (и награбленные) в Чечне, быстро кончились, и однажды утром он осознал, что без героина не может, а денег на дозу нет… Он пошел по обычной для наркоманов дороге – начал продавать вещи. Потом – брать в долг. Потом поменял квартиру на комнату. Потом украл. Потом ограбил. И, наконец, убил человека… После Чечни и героина это оказалось не так уж и трудно: один удар – и нет мужика.
– Зачем ты убил Славку? – спросил Таранов.
– Что? – прохрипел Сухарь. Вопрос он расслышал, но еще не понял… вернее, понял, но это понимание было страшным.
– Зачем ты убил Славку Мордвинова? – повторил Таранов.
– Что? Какого? Какого Славку? – выкрикнул Сухарь… сузились глаза Таранова. Он отшвырнул в сторону стул, одним прыжком преодолел полкомнаты и ударил Сухаря в грудь.
– Ах ты, гнида! – сказал, наклонившись над ним, Таранов. – Ах ты, мразь какая. Ты убил человека и даже не знаешь, как его звали. Тебе было все равно… так? Тебе просто показали пальцем: этот, – и ты заколол его, как скотину… так? Тебе было наплевать, кто этот человек, как его зовут и за что его приговорили… так?
– Я ничего не знаю… я не убивал.
– Ты убил. Ты, гнида, убил моего друга на платформе в Ручьях.
– Нет… Нет! Нет! Нет!
– Ты убил! – остывая, произнес Таранов и вытащил из-за брючного ремня сзади пистолет. Желтые глаза смотрели на него с ужасом. На серой коже лица выступил бисер пота. – Ты убил, гнида! И сейчас я тебя грохну.
Таранов опустил флажок предохранителя.
– Меня заставили, – выкрикнул Сухарь.
– Кто? – быстро спросил Таранов. Ответ он уже знал: Славку приказал убить оперуполномоченный ОБНОНа, к которому Славка обратился за помощью, – Виктор Павлович Коломенцев. Тот самый «Викт. Пал.», что был обозначен на пачке «Невских» и которого Таранов ошибочно принял за Палача… Ошибка раскрылась ему только тогда, когда он допросил Палача ночью на Смоленском кладбище. Небрежно записанное Славкой отчество «Павлович», превратилось в «Палыч» и – хуже того – в сокращенное «Пал…» «Викт. Пал.» Таранов под влиянием обстоятельств расшифровал это как «Виктор Палач». Он охотился за Палачом и даже не подозревал о существовании капитана Коломенцева.
– Кто? – спросил Таранов.
– Мент один… сука!
– Фамилия, имя и отчество у этого мента есть?
– Коло… Коломенцев Виктор Палыч, – выдавил Сухарь. Ему не хотелось произносить это, но ствол пистолета висел в метре от головы.
– Викт. Пал., – сказал Таранов и раздавил ногой таракана.
* * *
В кармане зазвонил телефон. Ловко маневрируя в потоке машин, Коломенцев вытащил телефон, бросил: «алло».
– Виктор Палыч, – услышал он голос Сухаря. – Это я, Алекс.
– Ну? – сказал капитан. Сухаря он не особо жаловал – информации агент Алекс приносил немного, серьезных связей в криминальном мире не имел. После ликвидации в Ручьях Коломенцев даже подумывал: а не списать ли Алекса совсем? Тогда ему Палач-покойничек отсоветовал… А вдруг, сказал, пригодится еще отморозок? Тем более, что убийство этого мудака-правдоискателя красиво прикрыли – всучили прокуратуре двух наркотов малолетних. Прокурорский это схавал, а два урода через пару дней взяли мокруху на себя…
– Тема есть, Виктор Палыч, – сказал Алекс.
– Что, Геня, раскумарить надо?
– Бля буду, Виктор Палыч, крутая тема прет… Надо встретиться.
– Встретиться, говоришь? – переспросил Коломенцев, обходя какого-то чайника на битой «ауди». – Крутая, говоришь?
– Бля буду.
– Ну, давай встретимся. Часика через два еще живой будешь?
Через два часа Сухарь будет уже мертв, но пока он сам этого не знает. Таранов обещал ему, что оставит в живых, если Сухарь выведет его на Коломенцева… при одном обязательном условии: встреча должна состояться на платформе железнодорожной станции Ручьи. Таранов даже позволил Сухарю вмазаться, и Сухарь, конечно, вмазался и стал спокоен.
– Через два так через два, – ответил Сухарь. – Давайте в Ручьях. На платформе.
– Почему в Ручьях? – спросил Коломенцев.
– Зависаю я там рядом… а надолго мне не вырваться. Да вы, Виктор Палыч, не сомневайтесь – тема стоящая. Один азер кило геры…
– Хорош трещать, – резко перебил Коломенцев. – Через два часа на платформе. Впаришь фуфло – порву, как грелку.
Коломенцев захлопнул «эриксон» и сунул его в карман… Кило геры? Килограмм героина – это сурово. Это нечто!
Наркоманам, конечно, верить нельзя, им везде мерещится «кило геры». Золотая мечта, сладкий сон… Но даже если там не «кило», а в десять… в двадцать раз меньше, – это серьезно. Такую информацию нужно проверить. Если подтвердится, – реализовать. С пользой либо для службы, либо для себя… Для себя – интересней.
Уже около двух лет капитан Коломенцев сотрудничал с Палачом. Это было взаимовыгодное сотрудничество. Капитан отдела по борьбе с наркотиками предупреждал Палача о готовящихся рейдах, о засвеченных «точках». Однажды он таким образом спас для Папы почти «кило» товару, в другой раз нашел медика-химика Зайцева. Палач расплачивался деньгами и сдавал Коломенцеву конкурентов. В результате у капитана Коломенцева были весьма хорошие показатели по службе и достойный уровень жизни. За два года он поменял старую «тройку» на «двенадцатую». Двухкомнатную квартиру на трехкомнатную. Отпуск провел не в деревне в Тверской губернии, а в Испании… Он быстро вошел во вкус хорошей жизни и нисколько не мучился этическими проблемами.
Конечно, не все было так уж гладко. Приходилось крутиться, рисковать. Но капитан был осторожен, а риск, как правило, не так уж и велик… Исключение составил случай в августе… Вообще все неприятности начались в августе. В конце июля застрелился Папа. Коломенцев лично никогда не встречался с Матевосяном-старшим, но относился к Папе с уважением… Папа – это Папа. Добавить нечего. После смерти Папы капитану Коломенцеву позвонил папаша одной наркоманки. Был возбужден, кричал… Это просто удача, что чокнутый папаша попал на Коломенцева! Он сходу заявил, что у него есть «целый список притонов, где торгуют наркотиками». И – действительно – у этого мудака оказался список из восьми адресов. Все, кроме одной «точки», принадлежали Папе. А еще у него была «гражданская позиция» и дочь-наркоша, которая – вот блядь какая! – «готова дать показания следствию». И еще этот урод заявил, что если милиция работать не хочет, то он пойдет в ФСБ… Это было просто счастье, что он нарвался на Коломенцева, а не на Удовиченко или Штолера! Кое-как Коломенцев успокоил нервного папашу и предложил встретиться завтра. Но этот хрен интеллигентный заявил, что «терять нельзя ни секунды» и что он «категорически настаивает на встрече немедля»… Коломенцев сразу понял, что папашкато совсем дурной и надо принимать меры. Он очень вежливо попросил папашу перезвонить через полчаса – эти полчаса необходимы ему, чтобы «завершить допрос крупного наркоторговца. Вы же, Вячеслав Германович, отдаете себе отчет, насколько это важно?» Дурак согласился, что – да! – это чрезвычайно важно и «я перезвоню вам, Виктор Палыч, через тридцать минут».
