– Если мы ничего не предпримем, он точно умрет, – кивнул Мера. – Он говорит, мы должны поскорей вырезать больное место, пока зараза не распространилась дальше.
– Может, кто-нибудь из ваших сыновей осуществит это? – предложил Троуэр.
– У нас нет времени бегать за ними! – закричала Вера. – Элвин, ты нарек его своим именем. Неужели ты дашь ему умереть только потому, что не выносишь пастора Троуэра?!
Миллер понурился.
– Режьте, что ж с вами делать, – пробурчал он.
– Он бы предпочел, чтобы это сделал ты, папа, – напомнил Мера.
– Нет! – яростно воскликнул Миллер. – Кто угодно, но не я! Пусть он, но только не я.
Троуэр заметил, что на лице Меры отразилось разочарование, перешедшее в презрение. Священник встал и подошел к молодому человеку, крутившему в руках нож и костяную пилу.
– Юноша, – произнес он, – не спеши судить человека, обзывая его трусом. Откуда знать, что за причины кроются в его сердце?
Троуэр повернулся к Миллеру и увидел, что тот смотрит на него с удивлением и благодарностью.
– Дай ему инструмент, – приказал Миллер.
Мера протянул нож и пилу. Троуэр достал платок, и Мера аккуратно положил операционные инструменты на чистую ткань.
Все оказалось проще простого. И пяти минут не прошло, как они дружно стали упрашивать его принять нож, заранее прощая всякую несчастную случайность, которая может произойти. Он даже заработал признательный взгляд от Элвина Миллера – намек на будущую дружбу. «Я провел вас всех, – ликовал Троуэр. – Я истинный соперник вашему хозяину, дьяволу. Я обманул великого обманщика и вскоре пошлю его поганое творение обратно в ад».
– Кто будет держать мальчика? – спросил Троуэр. – Мы, конечно, дадим ему вина, но этого недостаточно. Он будет прыгать от боли, если его не прижать к кровати.
– Я подержу его, – сказал Мера.
– И вино он пить не станет, – добавила Вера. – Говорит, что голова его должна оставаться ясной.
– Ему десять лет, – удивился Троуэр. – Если вы прикажете ему выпить, он должен послушаться.
Вера покачала головой.
– Он сам знает, как лучше. А боль терпеть он умеет. Ничего подобного вы не видели.
«Не сомневаюсь, – хмыкнул Троуэр. – Дьявол внутри мальчишки наслаждается болью, а потому не желает, чтобы вино притупило экстаз».
– Что ж, тогда давайте приступим, – решительно произнес он. – Откладывать больше не имеет смысла.
Он первым вошел в комнату мальчика и недрогнувшей рукой сбросил с Элвина одеяло. Мальчик задрожал, ощутив внезапный холод, хотя лихорадка по-прежнему выжимала пот из его тела.
– Вы говорили, он должен пометить место, где следует резать.
– Эл, – позвал Мера. – Операцию сделает преподобный Троуэр.
– Папа, – прошептал Элвин.
– Его упрашивать бесполезно, – ответил Мера. – Он ни за что не согласится.
– Ты уверен, что не хочешь глотнуть чуточку вина? – встревоженно спросила Вера.
Элвин вдруг расплакался:
– Нет. Я хочу, чтобы папа хотя бы подержал меня.
– Ладно, – с угрозой промолвила Вера. – Он может отказываться резать, но он будет присутствовать при этом, или я его задницу в камин запихну. Либо то, либо другое.
Она вихрем вылетела из комнаты.
– Вы сказали, что мальчик пометит место, – повторил Троуэр.
– Давай, Эл, давай я тебя приподниму. Я принес кусочек угля, и сейчас ты должен нарисовать на ноге, где именно нужно сделать разрез.
Элвин еле слышно застонал, когда Мера усадил его и прислонил спиной к подушке, но собрался с силами и твердой рукой начертил на ноге большой прямоугольник.
– Подрежьте кожу снизу, а верх оставьте, – глухо сказал он. Слова тянулись как резина, каждый слог давался с видимым усилием. – Мера, пока он будет резать, ты будешь отгибать лоскут.
– С этим справится мама, – ответил Мера. – Мне нужно держать тебя, чтоб ты не вертелся.
– Не буду, – пообещал Элвин. – Если рядом со мной сядет папа.
В комнату медленно вошел Миллер, за ним по пятам с грозным видом следовала жена.
– Я подержу тебя, – сказал он.
Заняв место Меры, он обвил обеими руками мальчика, прижав его к себе.
– Я подержу тебя, – еще раз повторил он.
– Что ж, вот и прекрасно, – улыбнулся Троуэр. И встал, ожидая дальнейших шагов.
Ждать пришлось долго.
– Преподобный отец, вы ничего не забыли? – в конце концов не выдержал Мера.
– Что именно? – спросил Троуэр.
– Нож и пилу, – пожал плечами Мера.
Троуэр посмотрел на платок, свисающий с левой руки. Пусто.
– Они ж только что были здесь.
– Вы положили их на стол, когда направились сюда, – напомнил Мера.
– Пойду принесу, – сказала тетушка Вера и поспешила из комнаты.
Они ждали, ждали, потом снова ждали. Наконец Мера встал.
– Ума не приложу, где она задержалась.
Троуэр последовал за ним. Они нашли Веру в большой комнате – она сидела вместе с девочками и кроила салфетки.
– Ма, – окликнул Мера. – А как же пила и нож?
– Господи Боже, – воскликнула Вера. – И что это на меня нашло?! Я начисто позабыла, зачем пришла сюда.
Она взяла нож и пилу и пошла обратно в комнату к Элвину. Мера кинул взгляд на Троуэра, недоуменно пожал плечами и двинулся следом. «Ну вот, – подумал Троуэр. – Сейчас я исполню то, что наказал мне Господь. Посетитель увидит, что я истинный друг Спасителя, и место на небесах мне будет обеспечено. Тогда как этот бедный, несчастный грешник будет вечно жариться в адовом пламени».
– Преподобный, – позвал Мера. – Что вы делаете?
– Этот рисунок, – показал Троуэр.
– Рисунок, и что с того?
Троуэр вгляделся в картину, стоящую на каминной полке. На ней изображалась вовсе не попавшая в ад душа. Это было изображение старшего сына Веры и Элвина, Вигора, который тонул в реке. Священник выслушивал эту историю раз десять, не меньше. Но почему он застрял здесь и рассматривает картинку, когда в соседней комнате его ожидает великая и ужасная миссия?
– Вы хорошо себя чувствуете?
– Прекрасно, чувствую себя просто замечательно, – сказал Троуэр. – Мне нужно было вознести молитву небесам, прежде чем я примусь за операцию.
Твердым шагом он направился в комнату и сел на стул рядом с кроватью, в которой дрожало дитя сатаны, ожидая прикосновения праведного ножа. Троуэр огляделся, ища взглядом орудия священного заклания. Пилы и ножа нигде не было видно.
