Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Спрашиваю, явилась ли та фотография проявлением неоправданного вмешательства в личную жизнь Фелпса или представляет собой неизбежное последствие его широкой известности. «Думаю, СМИ уже долгое время ведут себя подобным образом, – отвечает он. – Спорт становится все более публичным, и, когда ты достигаешь в нем определенного уровня, должен быть готов к тому, что пресса начинает проявлять интерес к твоей личной жизни. Конечно, это означает, что ты должен быть осторожнее с выбором людей, окружающих тебя, а особенно с теми, кому ты готов доверять. Но это означает также и то, что ты должен учиться на своих ошибках. Думаю, что этого я добился».
Сегодня взгляд Фелпса сосредоточен на лондонской Олимпиаде-2012 и на новом этапе истории. Он уже отказался от своего сверхскоростного полиуретанового плавательного костюма, который будет запрещен со следующего месяца, и в результате потерпел ряд поражений, не в последнюю очередь на дистанции 200 м баттерфляем на «Дуэли в бассейне»[36] в субботу. Но это его не расстраивает. «Все, что произойдет между настоящим моментом и 2012 годом, направлено на то, чтобы я подошел к Олимпиаде в Лондоне в лучшей форме, – говорит он. – Не требовало большого ума как можно раньше начать тренироваться в новых костюмах».
Когда я спрашиваю, определился ли Майкл со своими целями на лондонскую Олимпиаду, он только улыбается. «Да, я их выработал и записал, – говорит он. – Но не собираюсь пока никому ничего о них рассказывать. О них не знает даже моя мать. Единственный человек в теме – Боб (Браун, многолетний тренер Майкла)».
Фелпс продолжает окружать себя аурой аутсайдера, то есть человека, который совершенно не уверен, вписывается ли он в окружающую обстановку. Возможно, это его сильная сторона как профессионального атлета и одна из причин того, что его соперники должны опасаться очередного его рывка за лидерством на лондонских Играх. Как представляется, у Фелпса нет зоны комфорта за пределами бассейна.
Я спрашиваю, возникают ли у него когда-нибудь сомнения в достижении всех своих целей, допускает ли он, что может потерпеть неудачу в опровержении своих хулителей. «Если вы горите страстью к чему-либо, все равно своего добьетесь, несмотря ни на что», – отвечает он.
«Люди говорят, что я очень талантлив, но, по-моему, высокие результаты не имеют никакого отношения к таланту. Они определяются тем, во что ты веришь и насколько ты решительно настроен достичь своей цели. Наш разум сильнее всего на свете».
Сэр Роджер Баннистер
24 марта 2012 года
Назвать сэра Роджера Баннистера гигантом XX века – значит во многих отношениях недооценить его. Ниспровержение им 4-минутного рекорда в беге на милю в 1954 году было по психолого-историческим причинам водоразделом в спорте, который захватил весь мир.
Журнал Sports Illustrated объявил Роджера Баннистера «выдающимся спортсменом года», и он был провозглашен одним из нового послевоенного поколения британских первопроходцев наряду с лордом Хантом, руководителем успешной английской экспедиции на Эверест в 1953 году, и сэром Фрэнсисом Чичестером, совершившим кругосветное путешествие на яхте.
Баннистер не был спортсменом – во всяком случае, в том смысле, в котором мы используем это слово сегодня. В современном смысле спорт – профессия, неустанная погоня за улучшением результатов, когда ничто другое не принимается во внимание. Быть великим спортсменом – значит во многих отношениях иметь искусственно зауженные жизненные горизонты.
Баннистер не был таким. Даже когда он интенсивно тренировался летом 1954 года, за несколько недель до падения рекорда в беге на милю, он продолжал работу в медицине. Он не был представителем класса любителей; он был представителем той концепции спорта, которая радикально отличается от нынешней моды.
«До сих пор мне кажется странным, что по природе своей простой и ничем не примечательный акт выставления одной ноги перед другой с максимально возможной скоростью на дистанции 1609 метров был провозглашен таким важным спортивным достижением, – пишет Баннистер в книге “Первые четыре минуты” (The First Four Minutes), своих замечательных мемуарах. – Мои достижения в неврологии были куда более значительными по сравнению с тем, чего я добился как бегун».
Я встречаюсь с Баннистером, которому вчера исполнилось 83 года, в его квартире с садом в пригороде Оксфорда. Солнечный свет льется через большие окна, и Мойра, жена сэра Роджера, с которой он прожил 57 лет, наливает нам чай. Баннистер щегольски одет, в блейзере и галстуке, глаза загораются, как только начинается наш разговор.
Его рассказы, касающиеся в основном истории XX века, сменяются со скоростью смены пейзажей за окном мчащегося поезда: Вторая мировая война, эра любительства, создание Спортивного совета Великобритании (Баннистер был его первым президентом), инновации в области медицины, встреча с Уинстоном Черчиллем, совещания в Букингемском дворце, жизнь в научной среде – темы бесконечны.
Но наиболее интересно заговорил сэр Баннистер тогда, когда мы затронули вопросы философии спорта. «Я иногда задаю себе вопрос: не стал ли спорт излишне экстремальным? – сказал он. – Ведь это замечательно – заниматься любительским спортом, например играя в футбол несколько раз в неделю. Это очень хорошо для здоровья и жизнедеятельности организма».
«Однако профессиональный спорт – другое дело. В нем, когда на кону стоят награды, люди неизбежно заставляют себя действовать на пределе возможностей. Это не всегда благоприятствует здоровью. Интенсивные тренировки часто приводят к травмам и болезням. Страдает иммунная система. Стоит только взглянуть на профессиональных спортсменов и на список их проблем со здоровьем, чтобы понять, насколько опасен спорт».
Интересы Баннистера всегда выходили далеко за пределы спорта, а его жизнь представляет собой удивительный калейдоскоп. Через год после того, как он побил мировой рекорд в беге на милю, победил на той же дистанции на Играх Содружества, а на дистанции 1500 метров – на чемпионате Европы, он ушел из большого спорта, чтобы полностью сосредоточиться на медицине. Занявшись новаторскими исследованиями в неврологии, позже он переключился на спортивную политику и с 1985 года в течение восьми лет был ректором Пемброк-колледжа, входящего в систему Оксфордского университета.
Как говорит Мойра, не проходило ни одного дня, когда бы Баннистер не посвятил хотя бы часть своего активного времени науке. «Даже когда мы были молодой семьей и выезжали на выходные в наш скромный коттедж, Роджер все утро проводил в своей комнате, читая и занимаясь исследованиями, – вспоминает она. – Он любит узнавать новое. Я думаю, что в такие моменты он наиболее счастлив».
Баннистер говорит: «Я думаю, что люди ощущают наибольшую полноту бытия тогда, когда они заняты интересной работой. Праздная жизнь может казаться очень привлекательной, но она быстро перестает приносить удовлетворение».
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
