Ну, по крайней мере, смех уж точно было слышно.
Вот как сейчас: стоило последним строчкам «Лесника» умолкнуть, как поляну захлестнул дружный, задорный хохот. И Лиза тоже не смогла сдержать усмешку.
Как порой удивляет нас жизнь. Еще пару месяцев назад Кузнецова и не мыслила, что свои двадцать лет она встретит вот так: на территории закрытого загородного клуба, в шумной компании людей, с большинством из которых она познакомилась сегодня, и в объятиях парня, сплошь покрытого татуировками. Наверное, прошлая Лиза пришла бы в ужас от подобной перспективы, но нынешняя была в полном восторге от происходящего. Особенно от последнего.
Лиза откинулась спиной Диме на грудь и запрокинула голову, встретившись с ним взглядом. Лицо парня мягким светом озаряло пламя костра, а в темных глазах вспыхивали искры. Лизе тут же отчаянно захотелось поцеловать его, притянуть к себе за шею и заставить искры в глазах сиять лишь для неё, но вместо этого она лишь несмело улыбнулась. Кузнецова редко когда позволяла себе открытую демонстрацию чувств, и этот момент не стал исключением.
Дима, будто зная о её мыслях, криво усмехнулся и крепче переплел их пальцы:
— Тебе хорошо? — его дыханье перышком пощекотало щеку и Лизкина улыбка из застенчивой превратилась в счастливую.
— Очень, — ничуть не соврала девушка, чувствуя себя ребенком, у которого неожиданно сбылись все новогодние желания. И самым ценным из них был, конечно же, Дима.
— Ладно, Пах, завязывай каверить. Давай теперь что-нибудь из нашего, — раздалось громко справа, и Кузнецова невольно посмотрела на говорящего: жилистого, голосистого парня с настоящим безумием на голове. В свете костра его взъерошенные, розовые — розовые! — волосы отливали багрянцем, а резкие черты лица казались хищными. Ник напоминал Лизе дикого экзотичного зверя и красотка, что сидела в его объятиях — про себя Кузнецова обозвала её Инстадива раз, — вряд ли могла приручить его. — А давай «Кудесника»? Сто лет её не играли.
— Этот хлам? Да нам же было по пятнадцать, когда мы её исполняли, — возмутился рыжий паренек. — Детка, попридержи пока свои шаловливые пальчики при себе, окей? — он поерзал на своем каремате и строго посмотрел на Инстадиву два, когда та попыталась коснуться грифа его гитары. Кир, настолько успела заметить Лизка, довольно ревностно относился к своим вещам, чем очень походил на её родную сестру.
Вообще-то, знаменитые музыканты, которые нежданно-негаданно решили составить им компанию, на поверку оказались обычными парнями, что не прочь выпить пива у костра и погорланить песни во всю мочь. А еще они не забывали о Лизе и её празднике, и делали это так естественно, будто были с ней закадычными друзьями.
— Пусть именинница решает, — встрял в спор Паша. Одной рукой он придерживал черную акустическую гитару, а второй вычерчивал невидимые символы у Кати на бедре. Девушка в свою очередь проделывала то же самое с его предплечьем. Со стороны эти действия казались вполне безобидными и даже милыми. Вот только яркий румянец на щеках подруги подсказывал Лизке, что содержание этих тайных посланий было далеко не безобидным.
— Лиз, соглашайся на «Кудесника», — тут же взял её в оборот Ник. — Там самая улётная барабанная партия в мире.
— И Ник с удовольствием тебе её сыграет на своих воображаемых барабанах, — не дав Лизе и рта раскрыть, поспешил съязвить Кир. — Барабанная партия единственная стоящая вещь в этой лаже, Ник.
— Мне показалось или ты только что назвал меня лучшим драммером? — криво усмехнулся музыкант и отбил ритм пальцами на бедре своей девушки.
— А ты теперь отзываешься на словосочетание «стоящая вещь»? Бедный, нелегко, наверное, жить с таким имечком.
— Лиз, лучше выбери, пока они не скатились до взаимного унижения и не испортили нам всем вечер, — посоветовала Катя.
— Какое еще унижение? — снисходительно фыркнул, Кир. — Я и мой лучший друг просто мило беседуем. Скажи, Вещь?
На лице Ника заиграли желваки и Лизка поспешила последовать совету подруги:
— Давайте что-то из новенького, — быстро выпалила она, взглянув на черноволосого музыканта с мольбой.
И Паша не заставил себя ждать. Его пальцы виртуозно пробежались по струнам, и поляну тотчас наполнил теплый тон гитарных аккордов. Музыка, вновь расправила крылья намереваясь взлететь, но её грубо осадили:
— Это не наша песня! — обличительно воскликнул Кир, внимательно наблюдая за фронт-меном.
— Уже наша, — с ухмылкой ответил тот, продолжая тихо наигрывать мелодию.
— И когда ты только успел? — покачал головой Ник и, наклонившись к Лизе с Димой, громким шепотом поделился: — Клянусь, иногда я боюсь этого парня. Какие чертовы демоны водятся в его талантливой башке?
— Уж получше твоих, — бросил ему Краснов и глумливо добавил: — А теперь, дамы и господа, к вашему вниманию песенка одного одержимого. И Китти-Кэт, — он лукаво посмотрел на девушку рядом, — всё как ты любишь: никаких намеков.
Нежный ритм гитары вновь заполнил собой пространство и все присутствующие невольно затаили дыхание, в том числе и Лиза. Музыканты всегда напоминали ей волшебников, сверх людей способных из ничего сотворить настоящее чудо. Ведь, по сути, музыка и была чудом. Что еще в этом мире способно вмиг поднять боевой дух целой армии или растрогать многотысячную толпу до слёз? Почему мы улыбаемся, слушая любимую композицию, или грустим, потому что она напоминает нам о ком-то. Неужели искусство, которое вот так запросто способно управлять нашими эмоциями и воспоминаньями, можно принимать за что-то другое кроме волшебства?
Мелодия гитары слилась с проникновенным баритоном певца. И Кузнецова еще раз убедилась в верности собственных суждений: нет, это было самое настоящее волшебство. Без вариантов.
Раздевай меня медленно…
Знаешь, я проиграл всё битвы.
Я мечтал стать Богом. Но, видимо, не преуспел.
И пока шли сражения, вместо стали звенели молитвы,
В них твой голос однажды моё имя пропел.
На очередной строчке Лиза опять прижалась спиной к груди Димы и судорожно вдохнула, ощущая, как музыка смешивается с его запахом. От Димы пахло дымом и июнем. Теплом и свободой. Он и сам был будто свобода, словно темпераментный южный ветер, для которого не существовало границ и правил. Вот как сейчас:
