Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
В прямой разработке каждый проектирует машину для определенной цели; в обратной разработке выясняют, в чем цель машины. Этим вопросом занимаются специалисты Sony, когда Panasonic заявляет о выходе нового продукта, и наоборот. Они его покупают, несут в лабораторию, разбирают на части и пытаются выяснить, зачем нужны все эти детали и как они сочетаются, чтобы эта штука работала.
У эволюционного подхода есть и критики. Их тревожат некоторые аспекты построения эволюционных теорий. Их волнует, что эволюционные идеи в целом слишком часто полагаются на спекуляции, а в частности – на достоверность данных. Они спрашивают: можно ли адекватно проверить информацию так, чтобы понять происхождение той или иной способности? Есть ли успешные попытки «обратной разработки»? Иные критики говорят, что эволюционные психологи, пытаясь объяснить способности и сложности устройства разума, придают слишком много значения врожденным генетическим программам; другие считают, что разум лучше рассматривать как универсальное средство для решения задач, а не как набор специализированных способностей. Некоторые задаются вопросом: а добавляет ли эволюционная перспектива хоть что-то к неэволюционным теориям, которые строят психологи в стремлении понять работу ума?[350]
Я вернусь к некоторым из этих вопросов чуть позже. Да, я разделяю опасения критиков относительно того, проверяемы ли утверждения эволюционных теорий. Но в своих ранних работах я опирался именно на эволюционный подход – и выяснил, что в роли ориентира теория эволюции может стать хорошим источником предположений и гипотез. В предыдущих главах я сосредоточился на том, какие уроки о каждом из семи грехов памяти преподали нам эксперименты. Эта глава опирается на исследовательский подход: я предложу идеи о происхождении семи грехов. Возможно, так мы сможем представить всю семерку в более широкой перспективе. Еще я хочу поговорить о тех идеях, которые мы могли бы пропустить, и о том, почему пороки памяти могут оказаться и ее достоинствами.
Лучшее – враг хорошего
Позвольте пояснить идею, которую я предлагаю. В поведении животных есть одно явление, которое Марк Хаузер, эволюционный психолог из Гарварда, называет «интеллектуальными ошибками»[351]. В своем обзоре Хаузер рассматривает исследования, посвященные тому, как ориентируются в пространстве разные животные, и отмечает: порой кажется, что животные совершают странные ошибки. Обучите крысу находить в конце лабиринта еду, данную в награду, а затем разместите немного еды на полпути. Крыса пробежит мимо еды, как будто ее нет, и помчится в самый конец, где и будет искать свой заслуженный трофей! Почему не остановиться на полдороге, у вожделенного приза? По мнению Хаузера, крыса действует на основе «счисления пути»: она определяет маршрут, в прямом смысле считывая свое положение и постоянно обновляя скорость, расстояние и направление. Столь же забавно ошибается песчанка, когда из ее гнезда берут одного из детенышей и кладут его в банку, стоящую рядом. Мать ищет потерянного детеныша, и, пока ее нет, гнездо передвигают. Когда мать и потерянный детеныш возвращаются, она «счисляет путь» прямо к старому местоположению гнезда и, не обращая внимания на крики и запахи других детенышей, ищет их там, хотя они совсем близко. Хаузер утверждает, что мать ориентируется на сигналы своей системы ориентации в пространстве.
Хотя такое поведение и кажется неправильным, оно отражает зависимость от типа ориентирования, который, в общем-то, служит животным довольно хорошо. Система адаптирована к условиям окружающей среды, в которой обитает животное, и только неожиданные изменения могут вызвать ее сбой. К счастью, в реальном мире гнезда не перемещаются с места на место; такие сбивающие с толку перемены – итог вмешательства коварных экспериментаторов, и, как правило, в дикой природе их не случается.
Нечто подобное происходит и с запечатлением. Вылупившийся птенец признает мать в первом же движущемся объекте. Почти всегда такой объект – это именно курица-мать. И потому запечатление, или импринтинг, – это эффективный механизм, благодаря которому родившийся цыпленок следует за матерью и получает надлежащее питание и заботу. Но Конрад Лоренц, австрийский зоопсихолог, показал: как только птенец, вылупившийся из яйца, видит любой движущийся объект, будь то катящийся красный шар или человек (Лоренц сам выступил в этой роли), он «запечатлевает» объект и идет за ним следом, как за курицей. Вот и за Лоренцем тянулась стайка цыплят. Запечатление зависит от механизма памяти, приспособленного к закономерностям обычной среды обитания птенцов. Как правило, запечатление адаптивно, и все же оно может создать птенцам проблемы, если первым движущимся объектом, который они увидят, будет не птица-мать. Но в природе такое крайне маловероятно[352].
Полагаю, нечто подобное происходит и с семью грехами памяти: эти механизмы по большей части верно служат нам, но иногда дают сбои. Из всех этих грехов «светлую» сторону, пожалуй, проще всего увидеть у зацикленности[353]. Рене Декарт ясно выразил это еще несколько веков назад:
Страсти полезны только в известном отношении: они укрепляют и удерживают в душе те мысли, которые необходимо сохранить, – заметил он. – Точно так же все зло, которое могут причинить страсти, заключается в том, что они удерживают и сохраняют эти мысли в большей мере, чем это необходимо, или также удерживают и сохраняют такие, которые неприятно вспомнить [354].
Да, навязчивые воспоминания о травме могут психологически искалечить. Но переживания, иногда возникающие в ответ на смертельно опасные угрозы, должны сохраняться надолго, и это крайне важно. Амигдала и связанные с ней структуры модулируют формирование памяти и способствуют тому, что такой опыт сохранится, – да, иногда это ведет к появлению воспоминаний, о которых мы хотели бы забыть, но эта система повышает наши шансы легко и быстро вспомнить об угрозе или травме, что иногда может оказаться решающим для нашего выживания. Если мы постоянно помним об опасных событиях – о том, где была угроза, кто угрожал и что явилось этому причиной, то, скорее всего, избежим их повторения в будущем.
Адаптивная сторона есть и у эфемерности – виновницы того, что со временем что-то забывается[355]. Наверное, это неприятно, но выбрасывать из головы информацию, не имеющую отношения к настоящему моменту, – старые номера телефонов или память о том, где вчера была припаркована машина, – часто оказывается полезным и даже необходимым. Как отмечают психологи Роберт и Элизабет Бьорк, мы, как правило, не склонны вспоминать и повторять неважные или ненужные сведения. И потому мы не извлекаем воспоминания о подобных событиях и впечатлениях и не укрепляем связи, позволяющие их запоминать, – а потому они слабеют, и доступ к памяти постепенно утрачивается.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
