Я робко глянула на него, не зная, как он отнесется к приглашению.
— Обязательно, — торжественно кивнул он.
— Надеюсь, в этот раз в нас не будут стрелять. Что с тем бродягой? Он признался?
— Нет, стоит на своем. Он по-прежнему в тюрьме в Шваленберге. Но, думаю, опасаться нам нечего: мои местные недоброжелатели притаились, стали тише воды ниже травы. Надеюсь, взялись за ум. Но за пределы поместья мы не выйдем. И возьмем с собой Кербера, он будет нас охранять.
Отправились в полдень, когда полковник завершил дела в библиотеке. Мне как раз хватило времени собрать корзину с провиантом и подумать, как одеться.
День выдался жаркий, сухой — редкость этим дождливым летом. Поэтому я не упустила возможности достать любимое летнее платье из тонкого розового муслина в цветочек. Надеюсь, моему спутнику будет приятно смотреть на меня. Почему-то это соображение показалось важным, и очень хотелось, чтобы его милость заметил, как идет мне этот цвет и как ладно корсаж облегает грудь и талию.
Поэтому на сборы потратила почти час, и готовилась всерьез, основательно. Заново переплела косы, выпустив пару локонов, заменила ленту на шляпке — в тон платью. Прилаживать новое украшение было удобно, нацепив шляпку на череп одного из скелетов в спальне.
Когда нарядилась перед выходом, глянула на себя в зеркало, порадовалась собственному свежему виду, но в последний миг устыдилась.
Что за суету я развела! Словно на свидание собираюсь! Все это лишнее. Вздор!
Cорвала ленту со шляпки и сердито бросила ее на кресло. И так сойдет. Я всего-навсего иду подышать свежим воздухом с наместником. С человеком, на которого я работаю и за самочувствием которого я слежу. Нечего глупить и наряжаться, как кокетка.
Фон Морунген ждал у крыльца, развлекаясь тем, что бросал палку Керберу. Пес носился за ней со рвением щенка, но иногда останавливался, недовольно мотал головой и поскуливал.
— Майя, Кербер стал поскрипывать. Что-то разладилось в его механическом каркасе. Можете и его осмотреть? — озабоченно спросил полковник, быстро оглянувшись на меня, а потом схватил пса за загривок и потрогал металлические штыри в его груди.
— Давно надо было, — согласилась я. — Сделаю. Может, оставить его дома?
— Он будет обижен и несчастен.
— Тогда займусь им вечером.
Полковник отпустил пса, выпрямился и вдруг застыл. Его стального цвета глаза странно блеснули. Он пристально посмотрел на меня, а потом его взгляд скользнул ниже по телу, до атласных туфелек, задержался на щиколотках, медленно двинулся выше. Я торопливо одернула юбку, поправила поясок и крепче вцепилась в ручку корзины.
Пульс участился, когда его взгляд вернулся к моему лицу. Он еще пару секунд смотрел на меня, прищурившись, а я стремительно краснела, не понимая, к чему такой осмотр и что Август при этом думает.
Будь на его месте какой-нибудь юнец из Ольденбурга, например, сын аптекаря, я бы тщеславно предположила, что он совершенно ошеломлен моим видом и готовится сказать какую-нибудь неуклюжую, милую глупость. Но заподозрить полковника в таком намерении было решительно невозможно.
Он легко нахмурился и промолвил:
— Майя, вы…
Однако тут же крепко сжал губы, неловко потер затылок, протянул руку и приказал:
— Давайте вашу корзину. Ого, тяжелая! Наготовили на целый взвод?
— Там всего лишь картофельный салат, холодное мясо и бутылка сидра. И печеные яблоки с медом и корицей для вас. Вам они понравились вчера. Сегодня сделала побольше — целую дюжину.
— Благодаря вам я скоро не смогу натянуть мундир.
— Хотелось бы посмотреть на вас в форме, — робко призналась я. — У старших офицеров она красивая. Видела, когда жила в столице.
— Посмотрите как-нибудь, — ворчливо пообещал полковник.
Я подозревала, что в форме он будет великолепен. Мужчинам с такой осанкой и таким разворотом плеч она идет. Сегодня полковник, по случаю жаркого дня, позволил себе некоторые вольности в одежде. Не надел шейный платок, оставил сюртук дома. На нем были лишь брюки, простой жилет да белая рубашка, расстегнутая у ворота. Однако благодаря своей выправке он и в этой простой одежде выглядел весьма импозантно.
Какое-то время шли молча. Я подставляла лицо свежим дуновениям ветра и мучительно старалась придумать тему для разговора.
— Что за книги вы листаете в библиотеке? — внезапно спросил мой спутник.
— О Жакемаре, создателе замка! — оживилась я и начала рассказывать.
Мы шли по дорожке к лабиринту, мимо тисов и клумб, и я увлеченно болтала. Полковник молча слушал, вроде как без особого интереса. Но потом я повернулась к нему, чтобы задать какой-то вопрос, и увидела, что он все это время продолжал сверлить меня этим своим странным взглядом, а когда встретился со мной глазами, вздрогнул, быстро отвернулся, а его шея над воротом рубашки покраснела. И мне стало так неловко от его смущения, что я забыла, о чем хотела спросить, замолчала на полуслове и еще больше растерялась.
Во мне разом вспыхнули тысячи прежних опасений, вкупе с новыми сомнениями и разными неудобными мыслями.
— Я нашла в библиотеке карту, — выпалила я, наконец. — Она нарисована чернилами на листе старого пергамента. С пометками Т.Ж. — Томмазо Жакемар. Она очень похожа на план потайного хода.
— Да, — кивнул полковник. — Видел этот пергамент. Мастер Кланц говорил, что это и есть план потайного хода, который ведет из замка на рудник. Сложность в том, что никто не сумел найти вход. Может, вы догадаетесь?
— Может и догадаюсь. Надо хорошенько изучить замок.
— Разве вы еще не успели этого сделать? — удивился полковник. — Почему?
Причиной, которая меня отвлекала от исследований, был он сам, но признаваться я, конечно, не стала.
Дошли до входа в лабиринт. Тут стоял Эмиль, подрезая кусты.
Он подмигнул, едва заметно показал подбородком на полковника и скорчил сочувственную гримасу. Я притворилась, что не заметила его ужимки и просто прошла мимо. А вот полковник что-то уловил, потому что остановился и резко поинтересовался, почему садовник возится с розами в заброшенной части поместья, вместо того, чтобы заняться клумбами на главной аллее. Эмиль помрачнел, неприязненно сверкнул глазами, забрал свой инструмент и побрел прочь. Покорно, но в развороте его плеч читался дерзкий вызов.
— Он ваш родственник, верно? — спросила я осторожно.
— Таких родственников у меня пол-округа, — отрезал полковник и я поняла, что тема эта ему неприятна.
Он со скрипом отворил заржавевшую калитку и мы вступили в заросшую аллею — как на дорогу в страшную сказку.
Вот уже третий раз я пришла в лабиринт, и вновь он представал передо мной иным.
За несколько недель зелень утратила весеннюю яркость, стала темнее, гуще и таинственней. И я знала, что в ее глубине скрывались еще невиданные мной разные чудеса.
