Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Исследованием брожения Пастер занимался около двадцати лет. К окончанию этого срока от теории Берцелиуса и Либиха и камня на камне не осталось. Пастер доказал ее ненаучность полностью и со всех сторон. Либиха к тому времени уже не было в живых. Он умер побежденным, но не сдавшимся, так и не признавшим ошибочность своих взглядов.
Заодно с исследованиями брожения Пастер открыл и описал множество разных микроорганизмов, доказал невозможность их самозарождения[145], разработал метод предохранительных прививок от таких опасных заболеваний, как сибирская язва и бешенство, предложил технологию обеззараживания пищевых продуктов, получившую название пастеризации…
Но главнейшим научным достижением Пастера стала микробная теория инфекционных заболеваний, в создании которой также участвовал немецкий врач Роберт Кох, открывший возбудителей сибирской язвы, холеры и туберкулеза[146]. Считается, что в микробиологию Коха привела его жена Эмми, подарившая ему микроскоп в день рождения. Коху понравился подарок, и он понемногу втянулся в исследования микромира. Разумеется, это всего лишь легенда, исторический анекдот. С таким же успехом Кох мог бы стать прославленным охотником на львов, если бы жена подарила ему ружье. На самом деле молодой доктор Кох никак не мог найти своего места в медицине. С частной практикой у него не складывалось, служба в армии тоже не приносила удовлетворения, а путешествиями в микромир он увлекся еще до того, как получил от жены столь ценный подарок. Именно что ценный. Микроскоп в то время стоил примерно столько же, что и хороший автомобиль в наши дни.
Пастер и Кох работали порознь, но в одном и том же направлении. Пастер был ведущим в этом тандеме, а Коха можно считать его последователем, но последователем самостоятельным, проводящим свои отдельные исследования.
Свела их вместе бактерия, вызывающая сибирскую язву. Ее чаще называют бациллой, что тоже верно[147]. С этим микробом произошла история, достойная внимания Шерлока Холмса.
Первыми увидели тонкие палочки в крови животных, умерших от сибирской язвы, французские врачи Казимир Давейн и Пьер Рейе. Было это в тысяча восемьсот пятидесятом году. Давейн и Рейе тогда не поняли, что перед ними — возбудитель заболевания. Лишь спустя тринадцать лет, будучи знакомым с работами Пастера, Давейн сообразил, кем были увиденные им «палочки», и сделал сообщение об этом. Но у него (а заодно и у Пастера) нашлись оппоненты, которые экспериментировали с кровью животных, ставших жертвами сибирской язвы. Эту кровь, в которой не было палочек, вводили кроликам. Кролики заболевали и гибли, однако в их крови палочек не обнаруживалось. Эту кровь вводили здоровым кроликам, которые тоже заболевали и гибли… Но палочек в крови все равно не находили.
Вывод напрашивался сам собой — увиденные Давейном палочки никакого отношения к сибирской язве не имеют. Оппоненты были настолько любезными, то есть настолько уверенными в своей правоте, что пригласили Давейна принять участие в их экспериментах. Давейн принял приглашение и убедился, что оппоненты правы.
Знаете, что отличает настоящего ученого от человека, интересующегося научными исследованиями? Настоящий ученый, будучи уверенным в своей правоте, ищет доказательства ее подтверждения даже в том случае, когда ему предъявляют убедительнейшие контрдоводы.
Пастер, в отличие от Давейна, был настоящим ученым. И Кох тоже, но только настоящим, а не гениальным. Кох подтвердил, что «палочки» Давейна являются возбудителями сибирской язвы, но не смог объяснить, почему кровь, не содержащая палочек, вызывает заболевание у здоровых животных. Если в крови мертвых животных «палочки» обнаруживались, их убивали кислородом, после чего вводили очищенную кровь здоровым животным, которые заболевали и гибли.
Научность микробной теории инфекционных заболеваний не просто подвергалась сомнению, она начисто отрицалась этими опытами.
«Возможно, что вся причина кроется в каких-то неизвестных науке субстанциях», — сказал бы на это доктор Ватсон.
«Смотрите в корень, Ватсон! — посоветовал бы Холмс. — Преступлений без преступника не бывает. Если у мадемуазель Палочки есть железное алиби, то надо искать другого виновника, а не выдумывать какие-то несуществующие «субстанции»!»
Первым делом Пастер подтвердил, что сибирскую язву вызывают бациллы сибирской язвы. Он размножал бациллы, выделенные из крови больных животных, в жидкой питательной среде. Одним здоровым животным вводились бациллы, а другим — жидкость, не содержащая бацилл (при отстаивании они оседали на дно). Бациллы вызывали заболевание, а «чистая» жидкость — нет.
Затем Пастер начал искать других виновников и нашел их. Оказалось, что гибель животных вызывали микроорганизмы, размножавшиеся в крови уже после гибели животных, когда начинался процесс гниения. Эти микроорганизмы, имевшие форму шариков, а не палочек, вызывали у здоровых животных не сибирскую язву, а сепсис — воспаление, возбудители которого распространяются по организму с током крови. Оппонентам Давейна (да и ему самому тоже) следовало обращать внимание на клинику заболевания, развивавшегося у здоровых животных после введения крови, не содержащей «палочек», а не сосредотачивать внимание на самом факте заболевания.
«Для того чтобы разбить врага, нужно сначала его обнаружить», — говорил фельдмаршал Монтгомери[148]. Это утверждение справедливо не только для военного дела. Любую болезнь можно успешно лечить лишь после того, как станет ясна ее причина. Открытие микроорганизмов положило начало эффективному лечению вызываемых ими болезней. Заодно человечество научилось привлекать своих маленьких соседей к полезным делам. Микробная теория инфекционных заболеваний, которую часто (и не совсем точно) называют «микробной теорией болезней», стерла с медицинской карты последнее белое пятно. По крайней мере теперь мы знаем всех врагов нашего организма в лицо.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
