По словам Элисео, он выявил у обвиняемого «крайне высокий уровень интеллекта, выше, чем у девяноста процентов населения». Он также отметил, что на момент обследования у Гейси не было выявлено каких-либо повреждений мозга.
Когда его спросили о диагнозе на момент обследования, Элисео ответил:
– Пограничная шизофрения, или пограничное состояние личности. Человек с таким диагнозом может выглядеть нормальным, но будет страдать от различных видов психических расстройств: невротических, антисоциальных, психотических.
На просьбу Мотты указать примерное время начала заболевания, Канкл резонно возразил:
– В своих суждениях эксперт может опираться только на обследование 13 января 1980 года, у него нет данных для ретроспективных предположений.
И все же Гариппо позволил Элисео ответить.
– Параноики обычно подвержены мании большую часть своей жизни, и я бы сказал, что перелом произошел, когда пациенту было около двадцати пяти. Думаю, что это случилось после смерти его отца в 1969 году.
На перекрестном допросе Канкл сразу же начал с последнего заявления:
– Доктор, вы только что сделали некое предположение, основываясь на том, что отец обвиняемого умер в 1969 году, верно?
– Он сам мне об этом говорил.
– Вы знаете об этом только со слов подсудимого?
– Да.
По словам Элисео, он не читал ни полицейских отчетов, ни признаний, а также не говорил ни с кем, имеющим отношение к делу, в том числе с врачами, и не читал их отчетов. (Позднее он признает, что адвокаты защиты попросили его игнорировать подобную информацию, и добавит, что поставил бы диагноз «параноидальная шизофрения» исключительно на психологическом тесте, даже без общения с самим Гейси.)
Канкл спросил, сколько случаев психотических расстройств, не диагностированных в течение 17–20 лет, известно доктору Элисео.
– Несколько.
– Вы можете их перечислить?
– Если говорить именно о параноидальной шизофрении… Не хочу называть имен… Например Ричард М. Никсон.
– Вы занимались лечением президента Никсона?
– Нет, я сделал вывод на основе того, что видел и читал. Также могу назвать английского короля Георга III.
– Довольно, – вмешался судья, – можете идти.
Когда после обеда заседание возобновилось уже в присутствии присяжных, Мотта задал Элисео гипотетический вопрос. Он описал поведение и действия своего подзащитного на момент убийств и попросил представить, что в тот момент Джона обследовал бы квалифицированный психолог.
– Как вы думаете, – спросил Мотта, – был ли тогда Гейси душевнобольным?
– Да, был, – ответил врач. – Он уже страдал параноидальной шизофренией и не мог действовать исключительно в рамках закона, а также не осознавал преступности своих деяний. Однако это не означает, – добавил Элисео, – что его психоз был постоянно заметен окружающим. Однако болезнь имелась, хоть пациент и выглядел здоровым.
Канкл выдвинул протест, и мы удалились на закрытое совещание, где каждая из сторон принялась огрызаться.
– Ходатайствую о том, чтобы аннулировать все выступление, – заявил Канкл. – Свидетель уверяет, будто Гейси не был постоянно болен параноидальной шизофренией и страдал от психоза лишь время от времени. Нельзя быть параноидальным шизофреником и не страдать от психоза – это и есть психоз.
– Кто выдал вам лицензию психиатра? – съехидничал Амирант.
– Спросите судью, он подтвердит мои слова.
– Тише, – призвал Гариппо. Он принял протест, но отказался аннулировать выступление.
Далее Элисео сообщил, что у пациента действительно проявляются признаки антисоциальной личности, однако остальные черты с этим диагнозом несовместимы: неадекватный аффект, грандиозность мышления, стремление развивать бизнес, быть надежным человеком, заслуживающим доверия. Защита явно пыталась предвосхитить выступление наших врачей и обесценить диагноз, поставленный Гейси перед тюремным заключением в Айове.
Канкл продолжал развенчивать заявление, будто Гейси был подвержен психозу лишь время от времени, а Элисео доказывал, что на момент убийств пациент не понимал, что поступает плохо, и осознавал это лишь постфактум.
– Хорошо, – горячился Канкл, – он убил первого мальчика, и у него на руках тело. Он зарывает его в подполе и не осознает, как вы утверждаете, своих действий. Но теперь он закопал труп, чтобы спрятать его от полиции и общественности, и собирается убить еще раз. Как вы думаете, это действительно показатель того, что он не осознавал преступности своих действий, когда убивал во второй раз?
– В тот момент он не осознавал, что совершает преступление.
– А на третий раз?
– Нет, думаю, ни в одном из случаев.
– Вплоть до тридцать третьего?
– Да, сэр, тогда он находился под влиянием психоза и мог думать лишь о том, чтобы убить человека.
– Он страдал от психоза и все это время мог лишь убивать?
– Нет, не все время, а только тогда, когда совершал преступления. А не каждый день за все эти шесть или сколько там лет.
– Так был ли он болен все эти шесть лет, да или нет? – Да, но…
– Да, но?
– Да.
– Но кроме тридцати трех тел. У меня больше нет вопросов.
Общий каркас наших последующих перекрестных допросов и заключительное слово пришлось изменить из-за этого выступления. Если бы нам удалось заставить остальных признать, что Гейси был сумасшедшим исключительно в момент совершения убийств, думаю, в заключительном слове я представил бы врачей защиты гадалками. Я сомневался, что присяжные купятся на теорию Элисео, в особенности после того как мы показали обвиняемого вполне «вменяемым» бизнесменом и социально активным человеком на протяжении всех шести лет, когда совершались убийства. Защита раскрыла свои карты: остальные их эксперты либо поддержат Элисео, либо будут опровергать его теорию, и нас устраивал любой из этих вариантов.
Макс Гассис, 66-летний слесарь, выполнявший кое-какую работу для Гейси, стал первым субботним свидетелем со стороны защиты. Описывая поручения подрядчика, Гассис поделился своим впечатлением от подпола, где побывал за месяц до ареста Гейси:
– Я заметил, что там повсюду большие кучи земли, и удивился, как строитель может держать подпол в таком состоянии.
На перекрестном допросе я попытался выяснить, заметил ли слесарь неприятный запах, исходящий из подпола, и получил ответ человека, давно привыкшего к самым разным условиям работы.
– Вы уже сорок лет занимаетесь слесарными работами, верно?
– Да, правильно.
– Когда вы пришли к Гейси, то не заметили странного запаха?
– Я почти ничего не чувствую. Для меня все одинаково пахнет.
