– Но ведь не вы в этом виноваты, миссис Либман, –печально ответила Ариана. – Просто была война…
У нее был такой беспомощный вид, что Рут Либман, неудержавшись, обняла ее за плечи и провела рукой по золотистым волосам.
– Кошмар войны не обошел стороной и нас, – сказала она,думая о Саймоне, который отдал свою жизнь за родину. Или за что там он отдалсвою жизнь? – Но мы и не подозревали, что пришлось пережить вам,европейцам. Если в наших силах хоть в малой степени компенсировать вашистрадания, помочь вам забыть о прошлом, дать вам возможность начать новуюжизнь… – Она ласково смотрела на девушку. – Ариана, вы еще так молоды.
Но та отрицательно покачала головой:
– Уже нет.
Через несколько часов «мерседес» Сэма Либмана привез Арианув дом на Пятой авеню. Напротив дома раскинулся Центральный парк, шумевшийлиствой деревьев и благоухавший цветами. Из окна было видно, как по аллеяммолодые мамы катают прогулочные коляски, а по тропинке прогуливаются парочки.Стояло чудесное майское утро. Сидя в машине между Сэмюэлом и Рут, Арианасмотрела на нью-йоркские улицы и чувствовала себя маленькой девочкой.
Сэм специально приехал в больницу из банка и собственноручноотнес фанерный чемоданчик Арианы в машину. Там были собраны все немногочисленныесокровища, оставшиеся у девушки. Ариана надеялась, что одежды, лежавшей вчемоданчике, хватит, чтобы прилично выглядеть у Либманов, но по дороге на Пятуюавеню Рут велела сделать остановку возле универмага «Бест энд компани». Там вотделе обслуживания для Арианы была приготовлена большая коробка, внутрикоторой оказалось летнее голубое платье того же оттенка, что и глаза Арианы, срезинкой на талии и пышной юбкой. В этом наряде Ариана сразу стала похожа насказочную принцессу, и Рут удовлетворенно улыбнулась. Кроме того, она захватиладля девушки из дома белые перчатки, свитер и соломенную шляпку, очень шедшую кличику Арианы. К счастью, туфли тоже оказались впору. Ариана совершеннопреобразилась. Теперь, сидя в лимузине, она выглядела не как бедная беженка, акак богатая туристка.
На миг Ариане показалось, что все это не на самом деле, апонарошку. Стоит лишь зажмуриться, и она вновь окажется в Берлине, у себя дома.Достаточно было представить себе такое, и незажившая рана пронзила душу острой болью.Лучше уж было держать глаза открытыми, впитывая новые впечатления. Сэм и Рутпереглядывались с довольным видом. Они были рады принятому решению. Дорога доПятой авеню заняла четверть часа. Возле подъезда машина остановилась, и шоферраспахнул дверцу. Это был пожилой солидный негр в черной ливрее, белоснежнойрубашке с галстуком-бабочкой.
Он приложил руку к козырьку, когда Сэм выходил из машины.Рут отказалась опереться на руку мужа и выбралась сама, предварительно взглянувна Ариану. Та все еще была очень слаба и, несмотря на новый наряд, выгляделасовсем больной.
– Как вы себя чувствуете, Ариана?
– Спасибо, со мной все в порядке.
Однако Либманы знали, что это не так. Надевая платье, Арианапошатнулась, и Рут едва успела ее подхватить. А на Сэма произвела впечатлениета естественность, с которой Ариана вошла в свой новый образ. Казалось, онавозвращается в привычную среду, где чувствует себя как дома. Сэму захотелосьрасспросить ее о прошлой жизни. Совершенно очевидно, что они имели дело непросто с воспитанной и образованной девушкой, а с представительницей высшихслоев общества, бриллиантом чистейшей воды. Тем трагичнее был удар, которыйобрушила на нее судьба. «Ну ничего, – утешал себя Сэм, – теперь удевочки есть Рут и я».
Ариана все не могла отойти от окна, глядя на Центральныйпарк с мечтательной улыбкой. Она вспомнила Грюневальдское озеро, деревья. Всеэто было где-то на другой планете, бесконечно далеко отсюда.
– Поднимемся наверх? – предложила Рут.
Ариана кивнула, и они медленно поднялись в главный холл,находившийся на третьем этаже. Это был великолепный зал, весь обитый бархатом иуставленный антиквариатом, который супруги купили во время поездок в Европуперед войной. Здесь были и средневековые картины, и статуэтки, и персидскиековры, и рояль, и даже маленький мраморный фонтан. Из зала наверх вела широкаялестница, на которой застыли две темноволосые девочки, смотревшие на Арианушироко раскрытыми глазами.
Джулия и Дебби взглянули сначала на Ариану, потом на мать,потом снова на Ариану, словно дожидаясь какого-то сигнала, а потом вдруг разомслетели с лестницы, бросились к Ариане и с радостными криками бросились ееобнимать.
– Добро пожаловать, Ариана! Ты у себя дома!
На глазах у Либманов выступили слезы. Девочкам удалось то,что не получилось у взрослых: они рассеяли печаль Арианы и превратилипроисходящее во всеобщий праздник. Джулия и Дебби приготовили торт, развесилиповсюду разноцветные шарики, срезали в саду роскошный букет роз. Розы собиралаДебби, а торт испекла Джулия. Утром девочки отправились в магазин и накупилитам всего, что, с их точки зрения, могло понадобиться взрослой женщине двадцатилет. Три палочки бледно-розовой губной помады, несколько пудрениц с пуховками,баночку румян, заколки для волос, черепаховый гребень и модную сеточку дляволос – Дебби утверждала, что осенью это будет самый писк. Каждый подарок былотдельно завернут в бумагу, поэтому на туалетном столике в гостевой комнатележала целая груда свертков и коробочек.
Увидев приготовленную для нее комнату, Ариана прослезилась.Комната напомнила ей спальню Кассандры в Грюневальде – то же царство шелка иатласа, то же преобладание розового цвета, но здесь, пожалуй, было ещенаряднее. Огромная постель, все сияет новизной и жизнерадостной свежестью –одним словом, настоящий американский рай. На кровати под накидкой из белогоорганди – розовое атласное покрывало.
Письменный стол инкрустирован затейливыми узорами, в углу –антикварный шкаф, над белым мраморным камином зеркало в позолоченной раме,повсюду низкие пуфы и стулья, обтянутые розовым атласом. Джулия и Деббипредвкушали, как будут сидеть здесь допоздна, откровенничая со своей новойподругой. Дверь из спальни вела в маленькую туалетную комнату, а за ней имеласьеще и облицованная розовым мрамором ванная. Повсюду в комнате в вазах стоялирозы, а на столике, накрытом на пять персон, красовался испеченный Джулиейторт.
Ариана не могла найти слов благодарности и просто приняласьобнимать обеих девочек, плача и смеясь попеременно. Потом она поцеловала Сэма иРут. Как чудесно, что ей выпала судьба оказаться в такой семье! Арианеказалось, что круг замкнулся: из дома в Грюневальде через тюремную камеру,женский барак, дом Манфреда, бесприютность – назад, в уютный мир роскоши, вкотором она выросла и к которому привыкла. В этом мире по-прежнему существовализаботливые слуги, длинные лимузины и ванные, облицованные розовым мрамором. Ивсе же Ариана оглядывалась по сторонам с недоверием. Когда ее взгляд упал назеркало, она увидела, что больше не похожа на юную девушку. На нее смотрелаусталая, исхудавшая незнакомка, которой было не место в этом счастливом доме.Теперь Ариана принадлежала только самой себе. Если эти люди хотят проявитьдоброту, она будет им благодарна, но полагаться на незыблемость мира розовогомрамора больше не будет.
