— Из его разума, — продолжал Альфар — я извлек образ человека, разбившего его чары...
Он кивнул на Саймона.
— И увидел, к своему удивлению, что его сопровождал некрасивый, угрюмый крестьянин.
Род негодующе выпрямился.
— Эй, полегче!
Альфар улыбнулся довольный, что его стрела попала в цель.
— Не трудно догадаться, что разбивший чары должен быть Верховный Чародеем. У него же так здорово получалось выглядеть знатным лицом!
Пораженный Саймон поднял взгляд.
Глаза у Альфара блеснули.
— А у его слуги был такой простонародный вид!
Но Род не собирался дважды клевать на одну и ту же приманку.
— Не буду спорить, — пожал он плечами. — Когда речь идет о простонародье, ты должен знать, о чем говоришь.
Альфар покраснел и уронил руку на кинжал.
Род лениво откинулся назад.
— Что же ты сделал с солдатами? — Он напрягся, боясь ответа.
— А чего мне следовало сделать? — пожал плечами Альфар. — Я зачаровал и прапора и направил их на север присоединиться к моей армии.
Род удивленно поднял голову.
— Неужели ты их не наказал? Обошелся без всяких дыб, тисков для пальцев? Без всяких скоростных приемов?
Альфар выглядел тоже удивленным.
— Кто ж наказывает упавшую на землю стрелу, если враг подобрал ее и вставил в свою тетиву? Нет, ее ловят, когда он выпустил ее в тебя, и возвращают в свой колчан. Я отправил их на север, так как не хотел рисковать тем, что они снова увидят тебя — или, точнее, твоего разбивателя чар. Но на следующем караульном посту я показал знак своей власти... — Он коснулся медальона у себя на груди, — ...и велел солдатам переодеться крестьянами и ждать в засаде там, где поселок соединялся с большаком. Затем я вызвал меньшего чародея быть при них в ожидании приказ выступать, когда он получит мысль-шифровку — величие Альфара и почему всем ведьмам и чародеям следует присоединиться к нему. — Он мстительно улыбнулся.
Род знал, что лучше не скупиться с умасливанием чужого эго, когда тип с комплексом неполноценности держит нож в руке.
— Так вот почему вдруг та обличительная речь, да?
— Действительно. — Глаза Альфара так и плясали. — Способ во всех моих делах. А потом я отправился на юг, устремляясь мыслью вперед себя, пока не услышал мысли Саймона. Тогда я нашел деревенского чародея и велел ему возглавить своих односельчан, преследуя меня...
— Того толстячка. Но ты конечно же был уверен, что все их камни пролетят мимо, и они не догонят тебя.
— Ну разумеется, — усмехнулся Альфар, наслаждаясь рассказом о собственном хитроумии. — И как я знал заранее, вы не могли удержаться от помощи бедному слабаку, и не спасти гонимого волками.
— Да. — Рот у Рода скривился от кислого вкуса собственной доверчивости. — Мы тут же попались на эту удочку, не так ли? Попросту подобрали тебя и увезли с собой.
— Вы поступили, воистину, очень милосердно, — улыбнулся сахарной улыбкой Альфар. — Понадобился всего лишь день труда для выяснения, что твой спутник мало, что мог сделать, помимо снятия чар, и что Верховным Чародеем должен быть ты.
— Мое природное величие так и сверкало сквозь эти крестьянские лохмотья, да?
— О, несомненно. И все же о том больше свидетельствовало твое лицо.
— Благородное от природы, а?
— Нет, всего лишь знакомое. Мои лазутчики принесли в своих головах картины более верные, чем мог бы нарисовать любой живописец. О, ты несколько замаскировался крестьянской рубахой и грязью, но я и сам кое-что смыслю в обмане и умею заглянуть под внешние черты на то, что спрятано за ними. Однако я узнал тебя, даже прежде, чем взглянул тебе в лицо, ибо для моих глаз ты был там, но для мыслей — не был, а столь основательно защитить себя мог только самый могущественный чародей.
— Такой навык у меня появился еще до того, как я начал проделывать что-либо называемое магией... — пожал плечами Род — Но продолжай.
— Обрати внимание! — поднял указательный палец Альфар. — Тогда я дал тебе возможность присоединиться ко мне и моим! Когда ты отказался, да с такой силой, я понял — тебя не убедить. Я схватил тебя. — Взгляд его стал пристальным, вперившись в глаза Роду. — И даже сейчас, если ты пожелаешь присоединиться ко мне, я буду рад и приму тебя с распростертыми объятьями!
— При условии, конечно, что я смогу доказать искренность своего желания.
— Конечно. Какой от тебя толк, если я не смогу до конца полагаться на тебя? — Глаза его сверкнули, а губы задрожали, скрывая удовольствие. — В самом деле, у меня и сейчас есть средство обеспечить твою верность.
Рода пронзил страх и сразу же за ним гнев. Он подавил его и прорычал.
— Какое средство?
— Тебе незачем знать. Ты же пока не желаешь соединить свой жребий с моим.
Поднялась ярость, и Род дал ей возрасти.
— Я размозжу тебе пятой голову, если смогу найти достаточно большую рогатину, чтобы прижать тебя к земле за шею!
Альфар побелел и прыгнул на Рода, выхватывая нож. Рода пронзил страх, словно попавшая в порох искра, и гнев взорвался, разбежавшись по всем его жилам и нервам, вырываясь в ходе реакции наружу.
Альфар отлетел, врезавшись в противоположную стену, и съехал по ней, на пол, оглушенный.
Цепи Рода звякнули, распавшись, и свалились на пол.
Он оттолкнулся от стены, подымаясь на ноги, ярость-сила наполняла каждую клеточку его тела. В голове его запульсировала боль, затемняя все видимое им, кроме овала света, где виднелся рухнувший навзничь Альфар, Род двинулся, с трудом волоча ноги к павшему, чувствуя, как его окутывает гнев, пропитывая его так, словно дух лорда Керна дотянулся через пустоту между вселенными, чтобы овладеть им. Палец его поднялся с тяжестью всех совершенных им смертоубийств, нацеливаясь взорвать колдуна.
Тут глаза у Альфара прояснились. Он увидел лицо Рода, и ужаснулся. Род протянул руку коснуться его, но камеру сотряс раскат грома, и колдун пропал.
Род стоял уставясь на пустое пространство, где раньше был колдун, все еще направляя бесцельно палец.
— Телепортировался, — прохрипел он. — Смылся.
Он медленно выпрямился, мысленно выталкиваясь наружу, разбивая свой ментальный щит, открываясь всем, окрыляющим его чувствам и впечатлениям, сосредотачиваясь на человеческих мыслях. И нигде не попадалось следа Альфара.
Род кивнул, с злорадным удовольствием. Альфар не просто телепортировался из камеры — он улизнул из замка, да в такую даль, что его нельзя было «услышать».
ГЛАВА 14
Род обмяк и бессильно опустился на пол, сидя у стены камеры. Пропала самая большая причина для его гнева, эмоции его начинали утихать, но внутри его по-прежнему сидела жажда насилия, жажда боя, что поддерживала его гнев и наращивала его, наполняя все его тело трепещущей яростью.
