– Вас понял.
Вскоре после этого Карр объявил минутную готовность к потере сигнала, а затем сказал в микрофон слова, которые были на уме у всех, кто находился в зале:
– Доброго пути, парни.
– Спасибо, ребята, – ответил Андерс.
– Увидимся по другую сторону, – откликнулся Карр.
Минутой позже, ровно в рассчитанную НАСА секунду, связь прервалась.
Астронавты в корабле переглянулись то ли озадаченно, то ли восхищенно.
– Здорово, да? – спросил Борман и добавил со смехом: – Может, они сами все и отключили?
Андерс усмехнулся и добавил:
– Наверное, Крис сказал: «Что бы ни случилось – отключайте».
Крис Крафт, разумеется, ничего такого не говорил, и экипаж «Аполлона-8» отлично это знал. Для астронавтов пошел отсчет долгих минут радиомолчания. Теперь экипаж был оторван от остального человечества так, как никто другой за всю предыдущую историю.
* * *
Джин Кранц стоял у задней стены зала управления полетом, до его ушей доносилось щелканье зажигалок Zippo, начавшееся как по команде. Сигареты здесь всегда прикуривали от Zippo – большинство операторов курили, многие из них были военными или имели опыт плотной работы с военными. Это были зажигалки для военных – тяжелые, прочные, почти неубиваемые, с крышкой, которая поднималась и опускалась с приятным щелчком, за короткий миг выпуская фирменную порцию жидкого горючего, пропитавшего фитиль.
Знакомые щелчки Zippo почти невозможно было расслышать в зале, кроме как в самые тихие минуты вроде нынешних. Когда корабль на околоземной орбите проходил между зонами покрытия различных станций слежения, расположенных вокруг Земли, связь с командным центром ненадолго прерывалась. Такие перерывы были предсказуемы и привычны, им никто не удивлялся. Однако лишь один корабль оказался без связи потому, что ушел за 3475-километровую толщу Луны, и это молчание ощущалось совсем по-другому.
Крис Крафт, сидя за пультом наблюдателя неподалеку от того места, где стоял Кранц, воспользовался моментом и налил себя чашку чая. Он подошел к столу с конфоркой и кофейниками и встал рядом с Бобом Гилрутом, который был не только первым директором Центра пилотируемых космических кораблей в Хьюстоне, но одним из изначальных членов Целевой космической группы – комитета, основанного в 1958 г. президентом Эйзенхауэром и позднее приведшего к созданию НАСА[51].
– Десять лет и один месяц, – произнес Гилрут, подразумевая срок, прошедший с момента, когда он написал первую служебную записку в рамках комитета. – Десять лет и месяц. В том списке нас было 36, включая тебя, Крис.
– А теперь у нас трое облетают Луну, – ответил Крафт. – Если бы я не сидел здесь, ни за что бы не поверил.
Они одновременно взглянули на полетные часы в передней части зала. Сколько продлится молчание в эфире, никто точно не знал. Если все пройдет успешно, то связи не будет около 35 минут – немного больше, если двигатель благополучно запустится и корабль, замедлив скорость до 6000 км/ч, попадет на заданную орбиту, или чуть меньше, если двигатель не запустится и корабль продолжит движение на 9200 км/ч. Если случится что-нибудь похуже – связь будет потеряна навсегда.
* * *
Астронавты в корабле были слишком заняты делом, чтобы долго размышлять о возможных исходах. До включения двигателя оставалось меньше десяти минут, а для должной подготовки корабля требовалось еще немало сделать.
Они переговаривались между собой на техническом жаргоне, сложившемся за многие годы у летчиков и моряков. Один из экипажа называл настройки, другой откликался с подтверждением.
– Зону нечувствительности на минимум, – объявил Андерс, проверяя систему стабилизации.
– Зону нечувствительности на минимум, – повторил Борман.
– Скорости разворота низкие.
– Низкие.
– Предельный цикл в действии.
– Предельный цикл в действии.
– У тебя гиродатчики выставлены? – спросил Андерс, имея в виду измерительные компоненты гироскопов, воспринимающих развороты корабля.
– Да, – ответил Борман и через пять секунд повторил, на этот раз полностью: – Гиродатчики выставлены.
На заключительные операции перед включением двигателя отводилось четыре-пять минут из десяти оставшихся, однако экипаж столько раз отрабатывал процедуру на Земле, что уложился в две минуты.
– О’кей, восемь минут, – объявил Борман, взглянув на часы обратного отсчета.
Ловелл огляделся. Друзья не демонстрировали признаков напряженности, но и расслабленными их назвать было сложно.
– Ну что ж, – сказал он, – главное – спокойствие.
Он взглянул на индикатор радара. Иллюминаторы смотрели вверх, а сам корабль – назад, и астронавты еще не могли видеть Луну. Однако по приборам выходило, что она теперь точно под ними.
– Ну что вам сказать, джентльмены, – произнес Ловелл, – Луна совсем близко.
– Семь минут, – проговорил Борман.
Через минуту он объявил шесть минут, затем зачитал для Андерса несколько положений переключателей, которые тот подтвердил. Через минуту после этого Ловелл объявил пять минут.
Борман, прищурившись, посмотрел в иллюминатор и нахмурился. За стеклом была сплошная чернота.
– С этим горизонтом ничего не видно, – сказал он.
– Хочешь, выключим свет и проверим? – предложил Андерс и потянулся к выключателям внутреннего освещения.
Однако еще раньше, чем он успел их коснуться, раздался возглас Ловелла:
– Эй, вижу Луну!
– Да? – переспросил Андерс.
– Прямо под нами! – откликнулся тот, глядя в иллюминатор.
И вправду – Луна была там, она едва виднелась сквозь иллюминатор Ловелла, направленный назад. Корабль ушел уже достаточно далеко с видимой стороны Луны, так что теперь за носом «Аполлона» тянулась древняя серая поверхность. Размеры ее были огромны – избитая метеоритами голая пустошь простиралась вправо и влево и терялась за горизонтом.
Джим Ловелл – первый в истории человек, увидевший обратную сторону Луны, – зачарованно смотрел на исковерканный ландшафт, на миг лишившись дара речи.
– Она под нами? – жадно спросил Андерс, прижимаясь к своему иллюминатору.
– Да, и она… – начал было Ловелл.
– О боже! – воскликнул Андерс.
– Что стряслось? – спросил Борман.
Однако ничего не стряслось – просто Андерс теперь тоже увидел Луну:
– Ты только посмотри! Вижу два… – он взмахнул руками, изображая слово «кратер», которое от волнения вылетело у него из головы. – Только посмотри! – повторил он.
