Захват Секстом Сицилии создал новую политическую и военную ситуацию. Вскоре после утверждения Секста на Сицилии в Италии развернулась так называемая Перузинская война, резко испортившая отношения между Октавианом и Антонием. Хотя Марк Антоний не вмешался открыто в эту войну, в которой врагами Октавиана выступали его брат Люций и жена Фульвия, их поражение и соответственно усиление Октавиана его очень встревожило, и Секст решил это использовать. Он принял тех сторонников и воинов Люция Антония, которые бежали к нему на Сицилию. Но еще важнее для него было то, что на остров прибыла и мать Антония Юлия, которой Помпей устроил весьма дружеский прием. С ее помощью он сделал ряд шагов, направленных на установление более или менее дружеских отношений с Антонием. Октавиан, понимая, чем это может ему грозить, также сделал ряд шагов навстречу Сексту. Он отослал к нему его мать Муцию, жившую в то время в Риме, а затем даже женился на Скрибонии, сестре его тестя Люция Скрибония Либона. Секст в свое время женился на дочери Либона по желанию отца, желавшего этим браком еще больше привлечь к себе этого влиятельного деятеля. Произошло это, по-видимому, незадолго до начала гражданской войны, и Скрибония родила своему мужу дочь, которая в тот момент была еще малолетней. Либон, оказавшийся родственником и Октавиана, и Секста Помпея, пытался использовать свое положение для их примирения.
Однако все эти примирительные жесты должны были скрыть действительную подготовку Октавиана к войне с Секстом. Да и Секст понимал, чего ему следует ожидать. Он не переставал готовиться к войне. Важной стороной его подготовки к решающей фазе схватки была идеологическая. Вскоре после убийства Цезаря республиканцы очень рассчитывали на молодого Помпея. Цицерон противопоставлял его Антонию и видел в нем надежду на восстановление республиканского строя во всех его аспектах и на борьбу с претендентами на единоличную власть, прежде всего с тем же Антонием. Но Помпей не оправдал эти расчеты. Он не сделал ни одного шага, ни даже жеста навстречу республиканцам, если не считать, конечно, приема у себя разгромленных республиканцев после Филипп, что было выгодно прежде всего ему самому. Он свою борьбу вел не как защитник республики, а как наследник Помпея Великого. Секст Помпей всячески подчеркивал непрерывность борьбы, частями которой были испанская, а теперь и сицилийская кампании. Прибывшие с ним эмигранты из Испании играли значительную роль в его окружении. Недаром некоторые монеты, выпускаемые Секстом на Сицилии, имели надпись HISPANORUM. Но после захвата Сицилии в его пропаганде появился еще один важный аспект. В бурную эпоху почти беспрерывных гражданских войн различные претенденты на власть связывали свои персоны непосредственно с божествами. Самый яркий пример — культ Венеры Прародительницы, введенный Цезарем. Секст Помпей избрал своим божественным покровителем бога морей Нептуна. Этим он, с одной стороны, напоминал римлянам о морских победах своего отца над пиратами, а с другой — о своем официальном положении командующего морским флотом и защитника побережья, которое было установлено сенатом и отмену которого триумвирами он не признал. Особенно Помпей уверовал в покровительство Нептуна после своей победы над Сальвидиеном Руфом. В то же время он противопоставлял различным мифическим героям и событиям, связанным с Римом, какие активно использовали триумвиры, мифологических персонажей, деятельность которых протекала на Сицилии, как, например, изображение на монетах братьев, спасавших своего отца во время извержения вулкана Этны.
Продолжал Секст и активную дипломатическую деятельность. Из триумвиров он все же предпочитал Антония. Они как будто даже заключили союз, направленный против Октавиана, к которому присоединился и оставшийся еще республиканец Агенобарб, в распоряжении которого находился довольно сильный флот и который в конце концов признал командование Антония. Антоний при поддержке Агенобарба попытался взять Брундизий, а Секст, выполняя договоренность, послал часть своего флота во главе с Менодором опустошать тирренские берега Италии и даже южное побережье Галлии. После этого Менодор по приказу Помпея вторгся на Сардинию. Ее октавиановский наместник Марк Лурий целое лето 40 г. до н. э. пытался сопротивляться, но был разбит и в конце сентября покинул остров. Только город Каларис отказывался сдаться и был штурмом взят Менодором. Октавиан направил на Сардинию войско во главе со своим вольноотпущенником Геленом, но Менодор разбил и это войско, а самого Гелена захватил в плен. Правда, скоро он его отпустил без всякого выкупа, что вызвало подозрения Секста. В состав провинции Сардиния входил не только этот остров, но и соседняя Корсика, которая, таким образом, тоже попала под власть Помпея. Теперь, владея Сицилией, Сардинией и Корсикой, Секст мог установить почти полную блокаду Италии, отрезав ее от поставок продовольствия из всей южной и западной части Средиземноморья. Если учесть, что в Адриатическом море господствовал флот Агенобарба и Антония, то блокада Италии оказывалась полной.
Резкое обострение отношений между Октавианом и Антонием, дошедшее до настоящей войны между ними, вызвало недовольство солдат обеих армий и вообще всех цезарианцев, включая, что было особенно важно, ветеранов. Под их давлением оба триумвира пошли на соглашение, которое и было заключено осенью 40 г. до н. э. в Брундизии. Помпей, таким образом, лишился важного союзника по борьбе с Октавианом. В этих условиях Секст был вынужден очистить те пункты Италии, которые он успел захватить, и отойти на Сицилию, но с тем большим упорством он продолжал разорять берега Апеннинского полуострова, не давая никакой возможности поставить туда продовольствие. Это вызвало возмущение в Риме. Все требовали примирения с Помпеем. Когда во время игр процессия внесла статуи богов, римляне особенно горячо стали приветствовать Нептуна, явно намекая на Секста Помпея. Дело дошло до нападения на Октавиана, которого толпа считала главным виновником сложившегося положения. Под угрозой сожжения дома римляне потребовали от Муции, вернувшейся к тому времени в Рим, чтобы она склонила своего сына к миру. Антоний предложил Сексту послать в Рим его тестя Либона, гарантируя ему безопасность. Секст согласился, и Либон отправился в Рим, но, не получив таких же гарантий от Октавиана, хотя тот и был его родственником, остановился на небольшом острове у побережья Кампании. Под давлением общественного мнения Октавиан тоже был вынужден согласиться на переговоры как через посредничество Либона, так и непосредственно с Помпеем. Оба триумвира (о Лепиде уже не было и речи) отправились в Кампанию. Одновременно и ряд советников Помпея настаивали на таких переговорах. Менодор, управлявший Сардинией, призывал Секста или еще энергичнее вести военные действия, чтобы покончить с врагами одним ударом, или заключить мир. И Помпей согласился. Он тоже на своем корабле отправился к берегам Кампании.
Шел уже 39 г. до н. э. Поскольку Помпей не доверял триумвирам и не хотел сойти на берег, а триумвиры, со своей стороны, также не доверяли Сексту и не желали взойти на его корабль, то в море около портового города Путеолы были построены две платформы, разделенные небольшим водным пространством, и на ту, что находилась ближе к берегу, взошли Октавиан и Антоний, а на обращенную в море — Помпей и Либон. Переговоры шли трудно. Помпей выдвинул условия, которые триумвиры принять никак не хотели. В частности, видя, что Лепид фактически отстранен от власти, он настаивал, чтобы его, Помпея, включили в триумвират вместо Лепида. На какое-то время переговоры были прерваны, и обе стороны вернулись ни с чем. Но положение было трудным в обоих лагерях. Угроза все явственнее надвигающегося голода и связанный с этим рост агрессивности римской толпы толкали триумвиров, особенно Октавиана, который по договору в Брундизии управлял всей западной частью республики, включая Италию, на поиски соглашения. А среди сторонников Помпея явно намечался раскол. Опора Помпея была очень разнородной, и между теми остатками римской знати, которые собрались на Сицилии, и основной массой его сторонников, значительная часть которой состояла из бежавших к нему рабов и вольноотпущенников, обострились противоречия. Сам Секст стал очень подозрительно относиться к Мурку, который среди проскрибированных сохранял высокий авторитет. Дело кончилось убийством Мурка, что еще более накалило атмосферу. Для тех членов римского нобилитета, которые бежали к Помпею, самым важным было безопасное возвращение в Рим и восстановление имущества. Они и стали особенно настаивать на возобновлении переговоров. И обе стороны были вынуждены согласиться.
