Семейная идиллия оказалась обманчивой. Через три месяца, 23 мая, Фридрих Вильгельм торжествовал: родился здоровый мальчик, принц Фердинанд, и «четверка» мальчиков была наконец в полном составе. Но уже через несколько дней обстановка изменилась: ожидался приезд сэра Чарльза Хотхэма, британского посла по делам «двойной свадьбы». В один миг берлинский дворец вновь охватили интриги: начались усобицы английской и австрийской партий.
Мы уже знаем: король-солдат, атакуемый со всех сторон, очень долго не мог принять решение, и его переговоры с Хотхэмом привели к весьма драматичному итогу. В заключительном скандале не в последнюю очередь виноват оказался наследник трона. Граф Зекендорф подбросил сообщение из Лондона, где говорилось, как кронпринц по настоянию матери написал королеве Великобритании письмо и торжественно поклялся ей не жениться ни на ком, кроме английской принцессы.
Фридрих Вильгельм был взбешен. Так-то обращаются с ним, абсолютным монархом Пруссии? Тайная дипломатия за его спиной? Заговор против его королевского суверенитета, организованный женщинами и собственным сыном, дабы осмеять его перед всем миром? Сэру Чарльзу пришлось уклоняться от пинков короля. Но и упрямого сына разъяренный король избил до крови. Отныне отец и сын даже не скрывали ненависть друг к другу.
Кронпринц был вне себя: кричал в покоях королевы, что не намерен терпеть «эту собачью жизнь» дальше, что «тем или иным способом» положит ей конец. И кронпринц принял решение, сообщив о нем по секрету лишь Вильгельмине: бежать из Пруссии. Побег он обдумывал и в день своего 17-летия. Примерно за полгода до того Фридрих познакомился с неким лейтенантом Гансом Германом фон Катте. 27-летний Катте, сын прусского генерал-лейтенанта, служил в элитном жандармском полку, расквартированном в Берлине. Он был галантен, любезен, образован и тщеславен до мании величия, прекрасно играл на флейте и на фортепьяно и почитал кронпринца сверх всякой меры. Посвятив Катте в план своего побега, Фридрих нашел в легкомысленном лейтенанте не только полное понимание, но и активную поддержку. Бежать он собирался в Англию через Голландию или Францию. Для реализации плана предполагалось использовать совместную с королем поездку на юг или на запад Германии. Катте должен был позднее бежать из Берлина.
В свои намерения Фридрих посвятил и британского посла, а это уже смахивало на подготовку к государственной измене и являлось результатом безответственного поведения Софьи Доротеи, настраивающей сына против отца. Королева науськивала на него старших детей уже много лет. Уже давно она вела тайные переговоры с послами западных держав, Англии и Франции, пытаясь ослабить австрийское влияние Зекендорфа и Грумбкова. Шаг за шагом она толкала сына чуть ли не на предательство своего отечества. Фридрих брал деньги, и большие притом, у английского и польского дворов, вел переговоры и с Версалем. Французский посол сообщал в депеше из Берлина: «Чтобы разоружить отца, необходимо создать партию кронпринца и привлечь на его сторону нескольких офицеров… Думаю, это вполне возможно. В любом случае следует воспитывать принца в благоприятном для Франции отношении». Кронпринц оказался в величайшей опасности: еще шаг — и он становился настоящим предателем! Сын короля находился на грани преступления, каравшегося смертью. Фридрих Вильгельм I, даже не подозревавший о замышлявшихся втайне от него планах, назначил на середину июля поездку в западные страны. На вопрос Грумбкова, возьмет ли тот с собой кронпринца, король ответил утвердительно, мрачно добавив, мол, все уже и так видели, как этот юный хлыщ ведет себя за границей. Король-солдат и не подозревал, что эта поездка станет переломной для его жизни, для его роли отца и главы семейства.
15 июля 1730 г. король с кронпринцем и свитой из двадцати четырех человек отправился в поездку на запад. Дорога проходила через Лейпциг, Кобург, Бамберг, Эрланген и Нюрнберг в Ансбах. Группа прибыла в Ансбах 21 июля и провела там десять дней. Отец и сын почти не разговаривали друг с другом, но и стычек между ними не было тоже. Фридрих написал письмо лейтенанту фон Катте: тот должен был приготовиться. В случае удачного бегства кронпринца Катте должен был тут же покинуть Берлин, чтобы встретиться с Фридрихом в Гааге.
31 июля процессия выехала из Ансбаха и отправилась по направлению к Хейльбронну. Ночь с 4 на 5 августа провели недалеко от Зинсгейма, в деревне Штайнсфурт. Этой ночью Фридрих и решил бежать. В предрассветных сумерках он стоял у амбара и ждал сообщника, пажа Кайта, который должен был явиться с лошадьми. Но провожатые кронпринца в последний момент одумались, сорвав предприятие. Отец так ничего и не заметил. Вместе с сыном они днем осматривали достопримечательности Мангейма. Фридрих снова потребовал от пажа обеспечить его свежими лошадьми; тот, испугавшись, вечером бросился королю в ноги и поведал о планах кронпринца. Два дня Фридрих Вильгельм делал вид, будто ничего не случилось. 8 августа было перехвачено письмо от Катте, убедительно изобличающее намерения принца. И тогда король набросился на сына, причем в прямом смысле слова. Он приказал арестовать Фридриха и доставить его на речной корабль. Схватив сына за волосы, он таскал его по палубе и бил палкой до тех пор, пока у того не пошла кровь из носа. «Никогда еще лицо бранденбургского принца не покрывалось такими знаками бесчестья!» — в отчаянии воскликнул Фридрих.
По распоряжению короля с принцем обращались как с государственным преступником. Конвоиры получили строжайший, под угрозой смертной казни, приказ: по Рейну доставить арестанта в прусскую крепость Везель. Живым или мертвым! 12 августа в Везеле отец и сын встретились снова. Короля трясло от едва сдерживаемой ярости. Смертельно бледный Фридрих встретил отца с высоко поднятой головой. Далее последовал следующий диалог:
Король. Почему ты хотел дезертировать?
Принц. Потому что вы обращались со мной не как с сыном, а как с последним рабом!
Король. Ты и есть всего лишь жалкий дезертир, в тебе нет и намека на честь!
Принц. У меня столько же чести, сколько и у вас. И я сделал лишь то, что вы, по вашим собственным словам, сами сделали бы уже давно.
Фридрих Вильгельм пошатнулся. (Он и в самом деле прокричал однажды сыну: «Если бы мой отец обращался со мной так же, как я с тобой, я бы уже давно сбежал от него!») У него перехватило дыхание; лицо короля побагровело, а глаза полезли из орбит.
В бешенстве он выхватил шпагу. Но тут комендант крепости, генерал-майор фон Мозель, встал на его пути, широко расставив руки: «Сир, проткните меня! Но пощадите своего сына…»
В Берлине ничего не знали о происшествии на Везеле. 15 августа, сорок второй день рождения короля, проходит в развлечениях. На следующий день становится известно об аресте лейтенанта фон Катте. Но трагедии из этого никто не делает; королева устраивает во дворце Монбижо роскошный пир на 27 персон. Лишь к вечеру тучи страха и неизвестности собираются над прусской столицей.
На следующий день придворная дама, обер-гофмейстер королевы г-жа фон Камэке, получает от короля письмо, написанное 12 августа в Везеле: «Фриц хотел дезертировать. Я счел нужным отдать приказ о его аресте. Прошу Вас известить об этом мою жену, постаравшись не испугать ее. Во всем обвиняйте несчастного отца». И только тогда в берлинском дворце началась настоящая паника. Королева и принцесса Вильгельмина завладели шкатулкой кронпринца с письмами и записками, способными выдать причастность обеих дам. Они были уничтожены, а затем Софья Доротея и Вильгельмина всю ночь напролет писали невинные письма их и положили в шкатулку. В страхе прошли десять дней. Охочая до удовольствий королева отменила, как сообщал брауншвейгский посол, все намеченные увеселения.
