Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
Иван Марино рассказывает, что провел много лет на восточных равнинах Колумбии, по которым протекают двести главных притоков Ориноко. В сезон дождей равнинные реки достигают невероятных размеров. Их бассейн, занимающий часть равнин и джунглей Венесуэлы, Бразилии и Колумбии, составляет миллион квадратных километров. Вперившись в меня взглядом, подмечая каждую реакцию на его слова, Оспина начинает рассказывать о подводных угрях. Объясняет: по их вине, те, кто сражается против олигархии в Боготе и империализма в Вашингтоне, должны быть полностью защищены, проходя реки вброд, особенно по пояс и выше, даже если сапоги и промокшая одежда – дополнительные причины язв и страданий. Мы с Пабло в ужасе слушаем истории про шипастых угрей. Они срывают мясо с жертвы кусками, пока медик хозяина территории титаническими усилиями пытается снять сопротивляющегося угря чем-то вроде щипцов. Я попадаюсь на крючок, спросив, как эти несчастные залезают внутрь: через рот, нос или уши.
– Бери ниже, они проникают через любые отверстия на теле, особенно те, что внизу! А для особ женского пола это – двойная проблема! – говорит Оспина, пожирая меня глазами, как будто хочет устроить очень убедительную демонстрацию.
Глориа Гайтан всегда говорила, что я слишком наивна для своего возраста и ума. И я решаюсь проявить это качество – широко раскрыв глаза, спрашиваю командира «M-19»:
– Иван Марино, а сколько угрей пришлось вытащить из вас за годы революционной борьбы?
Смотря на стену перед собой с толикой грусти, как будто вдруг вспомнив какую-то темную и печальную главу истории, которую хотел забыть, он отвечает: «Парочку, точно». Пабло испепеляет меня взглядом, и я ухожу в туалетную комнату, чтобы больше не подвергать его друга вопросам на выбранную им самим тему, пропагандирующую революционную идеологию.
Возвратившись, я останавливаюсь у приоткрытой двери, слыша, как партизанский командир что-то нетерпеливо требует у Эскобара:
– Нет, брат, нет и нет. Я люблю ее такой, какая она есть. Не хочу никого другого, и точка, только ее. Хочу, чтобы она ни в чем не нуждалась.
– Откуда она, такая затейливая? Ох, брат, как она сводит и разводит ноги… А как пахнет… Как двигается! Так же и в постели? Какая божественная куколка! Вот о такой умопомрачительной красотке я всегда мечтал! Нет, если хорошо подумать… Хочу двоих, как она! Да, двоих, в джакузи. Вычти их стоимость из миллиона, если хочешь!
– Из миллиона? Дай подумать, брат… Безусловно, заманчиво… Но у нас две проблемы, первая – Вирхиния самая знаменитая телеведущая в Колумбии… Она говорит, что «это как быть кинозвездой в стране без кинематографа». Посмотри, если не веришь: вот она, во всех газетах. И второе – поскольку она обо всем знает, то с ней можно поговорить на любые темы… Она мое сокровище. Чего бы я только не отдал, чтобы иметь двух таких!
– Почему сразу меня не предупредил, брат? Ладно, ладно, ладно… тогда, прости! Если хорошо подумать… Сможешь достать мне двух, похожих на Софи Лорен? Не важно, если они немые… И чем грубей, тем лучше! – восклицает Оспина, умирая со смеху.
– Конечно! Могу достать любую, какую хочешь: смуглую Софи Лорен, блондинку и даже рыжеволосую, если они поместятся в джакузи! – говорит Пабло с огромным облегчением. – И не беспокойся, брат, ничего я вычитать не буду.
Меня так и манит оставить их вдвоем и уйти спать, но я решаю войти. Толкнув дверь, встречаюсь глазами с самым разыскиваемым преступником в мире, которые с ужасом глядят на самого разыскиваемого партизана Колумбии, как будто умоляя его молчать. Пабло ласково приглашает меня сесть рядом с ним, но я не обращаю внимания и присаживаюсь к столу, где оба оставили свое оружие. Видя, что Оспина рассматривает меня на обложке «Al Día», где я стою на коленях и, кажется, раздета, но на самом деле, на мне малюсенькое бикини бордового цвета, я говорю, что могу оставить автограф на память:
– Нет, ни за что! – протестует Пабло, собирая журналы и запирая их в ящик на ключ. – А если при очередном обыске их обнаружит армия, и потом Вирхинию начнут допрашивать, чтобы узнать местонахождение Оспины, а заодно и мое?!
Я спрашиваю у Ивана Марино, почему он вступил в революционную борьбу. Заглянув в воспоминания из прошлого, где все мы храним болезненные мгновения детства, он начинает рассказывать, как после убийства Хорхе Элиесера Гайтана, в 1948 году, в его родном Тулуа «стая» консерваторов из долины Каука убила трех его дядей. Одного из них зарубили мачете на глазах одиннадцати детей. После паузы я с глубочайшей грустью начинаю свое повествование о том, как моя семья потеряла все земли в Картаго, совсем рядом с Тулуа, по вине той же «стаи». В первые годы «Ла Виоленсии» мой дедушка, либеральный министр, женившийся на консервативной землевладелице, каждую неделю ездил в свои поместья и находил очередного управляющего мертвым, с отрезанными ушами, языком и гениталиями, а его молодую жену – посаженной на кол или с разрезанным животом. А если та была беременна, а с молодыми крестьянками это часто случается, очень часто – вырванный из ее тела плод запихивали в рот убитому мужу.
– Мы с вами знаем: единственное, что «стая» консерваторов не практиковала на сельских женщинах, – каннибализм. Мужчины в моей семье никогда не брали в руки оружие, не знаю, из-за того, что были трусами или католиками, предпочитая продавать свои земли за гроши семье мультимиллионеров Кайседо, владельцам сахарного завода, которые финансировали «монстров» и, очевидно, были их друзьями и соседями.
– Не надо равнять нас! – вскрикивает Оспина. – «Стая» убивала слуг олигархов в отсутствие хозяев. В крестьянской семье, как моя, они разрывали людей на куски на глазах у детей!
Я ужасаюсь, выражая сочувствие в связи с пережитыми страданиями, испытывая глубокое уважение к истокам вооруженной борьбы в Колумбии. Замечаю: удивительно, что три такие непохожие истории, как наши, собрались здесь этой ночью, в самом значительном имении страны. История командира партизанского отряда, главы наркокартеля, и женщины без единого куска земли, родственницы половины олигархии и подруги другой половины. Я заставляю его понять, что жизнь изменчива. Теперь его друг Пабло – землевладелец, его владения в несколько раз крупнее, чем моего прадедушки и его братьев. Кроме того, имущество одного из его компаньонов с избытком превышает размеры состояния Пепе Сьерры, самого богатого землевладельца во всей истории Колумбии и друга моих предков. Так как они с Пабло хранят молчание, я спрашиваю у Ивана Марины, почему «M-19» в июне нарушила договоренность с правительством Бетанкура о прекращении огня. Он объясняет: после демобилизации его группы ультраправые начали убивать ее членов вместе с остальными мятежниками, находящимися под защитой амнистии. Я спрашиваю, говорит ли он о «MAS».
– Нет-нет-нет. Благодаря этому человеку, – отвечает он, указывая на Пабло, – мы друг с другом не связываемся. Правительство – наш общий враг… А, как вы знаете, «враг моего врага – мой друг»… Министр обороны, генерал Мигель Вега Урибе, и начальник объединенного штаба Рафаэль Самудио Молина[201], поклялись покончить с левыми. Если при правительстве Турбая нас сажали в тюрьму и пытали, Бетанкур не оставит в живых никого. Колумбией продолжают управлять «стаи» Лауреано[202] и его сына Альваро Гомеса. Только сейчас это военные, которые верят, что в наших странах все можно привести в порядок только действуя, как Пиночет, истребляя безоружных левых, как тараканов.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
