Целый долгий миг ей казалось, что сестрино сердце сопротивляется. Но Ирина была доведена до отчаяния, а жалкий Татьянин прах был лишен живой воли. И вот королева сморгнула слезы и повторила чуть громче:
– Зна ух. Да откроется мне тайна Лорелеи. Да познаю я, откуда у нее такая мощь.
Замелькали картины и образы, в глазах зарябило. Траурная, отделанная эбеновым деревом карета пересекала границу с Моркантом. Огромная ель обрушивалась на карету. Кровь на девственно-чистом снегу, черная щепа в лунках, протопленных этой горячей кровью.
Татьяна упала. Взгляд ее устремился на лесную опушку, скрестился со взглядом старшей сестры.
Внезапное озарение снизошло на Ирину: так вот на какие дела она способна! Ее обуяли восторг и чувство, что наконец-то всё происходит так, как и должно.
Еще картинки: несколько эбеновых щепок, омытых кровью Татьяны. Алые губы, шепчущие заклинание.
Сердце эбенового дерева, подчиняющееся силе, что была скрыта в Татьяниной крови. Передача этой силы в землю. Из земли, подобно быстрому лучу, сила устремилась к столице. Чем труднее дышала раздавленная Татьяна, тем ярче становился луч.
Вот он достиг королевского замка, проник сквозь стену. Вот, поблуждав по комнатам, нашел ту, чьи губы красны, как кровь, а косы черны, как эбеновое дерево. Ту, чья кожа белее снега.
Малютка Лорелея спала, ни о чем не ведая. Луч коснулся ее, укутал, как одеяло, проник сквозь белоснежную кожу в кровь как раз в то мгновение, когда Татьяна сделала последний вдох.
Ирина выронила кости, дрожащей от ярости рукой смахнула слезу.
Даже на краю могилы Татьяна умудрилась обокрасть Ирину, даже после смерти лишила ее счастья.
Лорелея, в чьих жилах моркантской крови – лишь половина; Лорелея, отродясь не учившаяся магии, получила немыслимую магическую силу при рождении, да еще мать, умирая, передала ей без остатка всю свою мощь.
Ирине с этим не справиться. Тем более теперь, когда сама земля Рэйвенспира восстала против нее. Теперь, когда ее сердце ноет и горит после каждого сеанса магии.
Лорелея уже близко, с ней в союзе – король драконитов, и ничто не спасет Ирину. Если, конечно, она срочно не отыщет новый источник силы.
Например, чье-нибудь покорное сердце.
Сердца рэйвенспирцев не годились – они только отравляли Иринину кровь, они были инородны и вредны для нее.
Ирина поднялась с колен и пошла прочь, не потрудившись прикрыть дерном развороченную могилу. Татьяна воображала, будто сумеет покончить с Ириной, дав дочери столько силы, сколько ни одной из мардушек даже не снилось. Зато у Ирины было оружие, которое не снилось Татьяне.
У Ирины в распоряжении имелось человечье сердце драконита; сердце, наверняка жаждавшее обрести новое тело.
Глава 32
Почти целый день шли они через Хиндерлиндский лес, но исцарапанные, осыпанные еловыми иглами еле-еле добрались до его середины. Лорелея была совершенно измучена разрушением перекрестка, и первые несколько часов Кэль с Габрилем по очереди несли ее на руках. Ближе к вечеру они остановились в заброшенном охотничьем домике, который служил еще отцу Лорелеи во время охоты на оленей. Домик был мал и тесен – единственное окошко покрыто густой паутиной, пол в пыли и грязи, – зато выстроен на совесть. Вдобавок в доме имелся очаг.
Лорелея мерила шагами единственную комнату. Кэль развел огонь, Габриль поставил вариться скудный ужин – неизменные бобы.
«Чем дольше я выжидаю между атаками на Ирину, – думала Лорелея, – тем больше у Ирины времени на восстановление сил. Раз мне необходимо преимущество при входе в столицу, значит, я должна атаковать снова, и как можно скорее. Лучше всего – нынче же ночью».
«По силе ответного удара можно будет сделать выводы о состоянии здоровья Ирины. Сведения помогут решить, следует ли продолжать атаки за пределами столицы или надо поберечь силы для последней битвы в пределах крепостного вала».
«Хороший план, – мысленно одобрил Кэль. – Только сначала тебе не мешает поужинать. И отдохнуть».
«Каждая секунда моего отдыха – это также и секунда Ирининого отдыха».
«Конечно. И все же нынче в тебя проник драконий огонь. А прошлой ночью ты почти не спала».
Кэль протянул к ней руку, как бы пытаясь возразить, сдержать сверкающий поток мыслей.
«Я вовсе не то хотел сказать. Я в тебя верю, верю в твои силы. Просто тебе необходимо хорошо питаться. Поешь, пожалуйста – хоть ради Габриля. Он так старался. Что бы ты нынче ночью ни затеяла, мы с Габрилем тоже должны быть наготове».
«Кэль рассуждает разумно. День выдался длинный и трудный; если прямо сейчас провоцировать Ирину на ответный удар, нам, всем троим, нужно быть готовыми к этому удару. Или к бегству. И первое, и второе несподручно на голодный желудок. Шансы на спасение и победу возрастут, если предварительно поужинать и поспать хоть немного».
«Восхищаюсь ходом твоих мыслей».
Кэль улыбнулся, подбросил в очаг очередное полешко и уселся за шаткий стол.
Лорелея сверкнула на него глазами.
«Восхищаешься? Или издеваешься?»
Кэль вскинул бровь. Габриль как раз ставил на стол котелок с бобами.
«Ты всегда так на комплименты реагируешь? Мне действительно нравится, что ты постоянно анализируешь ситуацию, решаешь, как лучше поступить, а потом… потом так и поступаешь. Ты хочешь прямо сейчас спровоцировать Ирину. Будь ты одна, ты бы так и сделала. Но ты не одна. И поэтому ты учитываешь наши интересы. И пытаешься нас обезопасить».
«Ты имеешь в виду, что мы с тобой похожи. Минус, конечно, то обстоятельство, что ты покушался на мою жизнь».
«И еще мне предстоит придумать изысканный ответный комплимент».
«Я не стала бы запирать своего наставника в уборной».
«А я не наделен магической мощью. Но в целом ты права: наши характеры похожи».
Кэль расплылся в улыбке, Лорелея улыбнулась в ответ. Габриль стукнул ложкой по столу.
– Может, объясните, что вас обоих так позабавило?
И он принялся раскладывать бобы по мискам.
– Ничего, – пробормотала Лорелея, отводя от Кэля взгляд.
– В таком случае хватит склабиться друг на друга, как пара деревенских дурачков. Давайте ешьте. Завтра денек будет не легче нынешнего.
«А я еще думал, Габриль ко мне подобрел».
«Лучше было бы, если и он, как я, мог читать твои мысли».
«Нет уж, этого не надо!»
Мысли, не предназначенные для Габриля, зароились в голове драконита. Флирт то с одной, то с другой девицей под гулкими бронзовыми сводами; разочарование и недовольство отца; прошлая ночь, когда Кэль глядел на спящую Лорелею.
Ее щеки зарумянились.
