Когда она сопровождала в поездку в Брюссель своего мужа, там она соблазнила герцога Веллингтона, величайшего героя Англии: ей хотелось доказать Байрону, что она может быть желанной для мужчин более знаменитых, чем он! Согласно анекдоту, обыгранному в фильме 1972 года, разочарованная Каролина заявила Веллингтону: «Потомки запомнят вас, сэр, как победителя Наполеона, но при этом Наполеона запомнят уже за то, что он Наполеон». Это, скорее всего, выдумка, но и в реальности Каролина пребывала «в своем репертуаре»: взяла и разбила два бюста Веллингтона, которые, по ее мнению, были совсем на него не похожи…
К 1816 году друзьям начало казаться, что Каролина исчерпала свой скандальный потенциал. Разве еще способна какая-то новая выходка затмить предыдущие? Но оказывается, Каролина приберегала козырную карту, а то и туза – собственноручно написанный роман «Гленарвон», в котором она рассказывала историю своей любви к Байрону и которого выводила в образе романтического злодея.
За роман она получила 500 фунтов, сумму недурную, и просила поставить после заглавия три восклицательных знака («Гленарвон!!!») – правда, издатель отказался. Публикация романа взбудоражила ближний круг Лэмов. В своем сочинении Каролина очернила всех знакомых, включая леди Холланд и, конечно же, свекровь. Они требовали от Уильяма, чтобы он поставил жену на место и приостановил выпуск скандального чтива, но у него ничего не получилось. В романе оскорбленный муж вызывал злодея на дуэль, но этот вариант тоже не нравился Уильяму. Еще со школьных лет он предпочитал не связываться с опасными соперниками. Если Каролина рассчитывала стравить Байрона и Лэма, ей это не удалось.
В конце книги злодей-соблазнитель находит смерть в волнах бушующего моря. Возможно, леди Лэм и правда хотела убить Байрона, когда подробно описывала его смерть. Но потом его придуманная смерть стала для нее навязчивым кошмаром: Каролине то и дело снилось, как Байрон тонет, и она просыпалась с криками.
Ее безумие все нарастало. В 1820-х она пристрастилась к спиртному, и ее можно было встретить в кабаке с кружкой эля. Как некогда Джорджиана Кавендиш, она предлагала поцелуи за голоса, только вот ее поцелуи были не в цене. Кроме того, она начала брать на воспитание детей, служивших ей чем-то вроде живых игрушек – она наряжала их в экзотические костюмы и закармливала сладостями. Уильям не мешал ей проявлять милосердие, ведь из всех увлечений Каро благотворительность оказывалась самой безобидной.
Вполне возможно, что добродушный Уильям тоже внес свою лепту в безумие жены. При всех его несомненных достоинствах за ним водился тайный грех. Уильям Лэм был садистом. Интерес к телесным наказаниям зародился у него еще в Итоне, как и у многих его современников, и не оставлял его до конца жизни. В принципе, флагелломания была настолько распространена, что ее даже называли «английским пороком», и Лондон кишел проститутками, предлагавшими подобного рода услуги. Как это ни ужасно, воплощать свои фантазии безнаказанно Уильям мог на воспитанницах Каролины. Одна из них, Сьюзан Черчилль, в переписке с Лэмом однажды шутливо упоминала, как он наказывал ее в детстве.
Быть может, Уильям поднимал руку и на жену? Обвинять его нет оснований, ведь даже Каро никогда не писала о физическом насилии с его стороны. Рядом с ней он был самым любящим, самым терпеливым мужем. Но вряд ли от нее укрылась его потаенная агрессия.
Болезнь прогрессировала, и для леди Лэм наняли сиделку. Доктор прописывал ей все больше успокоительных капель, которые не позволяли ей впадать в истерику, но не мешали погружаться в глубочайшую депрессию. Последние годы она провела в Брокет-холле, практически в заточении. Впрочем, Каролина написала еще два романа: «Грэхэм Гамильтон» вышел в 1822 году, а «Ада Рейс» в 1823-м. Затем были опубликованы еще две поэмы. И в каждом произведении Каролины явственно проступала тень человека, которым она была одержима. Тень Байрона.
* * *
Джордж Гордон Байрон скончался 19 апреля 1824 года, в Греции, куда уехал сражаться за свободу и независимость. Леди Лэм сообщили о его кончине со всеми возможными предосторожностями, но все равно эта весть буквально убила ее. Столько лет Каролина жила мыслями о нем, мечтами о нем, но о живом! И теперь она не представляла, как ей существовать в мире, где не стало Байрона.
Она еще пыталась как-то дотянуться до него. Выспрашивала у тех, кто сопровождал его в Греции, каковы были последние слова ее возлюбленного. Спорила с Томасом Медвином, написавшим книгу о Байроне и назвавшем ее бессердечной женщиной, доказывая ему, что вот бессердечной-то как раз она и не была, что все свое сердце она отдала Байрону, бросила ему под ноги.
Потом активность леди Лэм резко пошла на спад. Иногда Каролина целые сутки могла просидеть в кресле, глядя в одну точку, а накормить ее становилось все труднее – она испытывала отвращение к пище.
Уильям Лэм, теперь уже лорд Мельбурн, жил отдельно от супруги. Он больше не мог наблюдать за угасанием своей любимой Каро и все силы отдавал политической карьере. Но когда осенью 1824 года ему сообщили, что Каролина при смерти, он примчался в Брокет и оставался рядом с ней, пока она не испустила последний вздох. Леди Каролина Лэм в буквальном смысле слов умерла на руках своего мужа.
Несмотря на изрядно подмоченную репутацию, Уильям Лэм стал премьер-министром, и в 1837 году в его честь был назван город Мельбурн в Австралии. Уильям больше никогда не женился. Хотя он потом не раз заводил любовниц, ни перед кем он не открывал душу так, как перед Каро.
Впрочем, нет. Была в его жизни еще одна женщина, которую он считал не только подопечной, нуждавшейся в его советах, но и лучшим другом. Королева Виктория. Но и она, в конце концов, отвергла его дружбу, предпочтя любовь принца Альберта. Уильяму Лэму пришлось смириться и с этой потерей. Каролина научила его смиряться.
В 1972 году режиссер Роберт Болт снял мелодраму «Леди Каролина Лэм», где Каролину сыграла Сара Майлз, Байрона – молодой Ричард Чемберлен, а герцога Веллингтона – сэр Лоуренс Оливье. Фильм имел огромный успех и до сих пор его переиздают на все новых носителях: история безумной любви продолжает завораживать новые поколения.
Глава XII
Шантажистка Харриэт Уилсон: «Публикуй, и будь ты проклята!»
Из всего, что мне доводилось слышать, самый верный залог счастья – большой доход.
Джейн ОстенВообразите себе, что в один прекрасный день сестры Беннет из «Гордости и предубеждения» устроили бы совещание по поводу одного дела, подсчитали все риски и выгоды, после чего приняли следующее единодушное решение… заняться проституцией.
Если вас шокируют фантазии такого толка в отношении сестер Беннет, вы не одиноки в своих чувствах. Современники Остен тоже возмутились бы до глубины души, узнав, что на путь греха ступили девушки из приличной семьи джентри.
Иное дело дочери ремесленника из Мейфера, которые провели детство не в уютном сельском коттедже, а на улицах Лондона, среди его сутолоки, шума и пороков. Любой ребенок XVIII столетия видел разницу между торговками с трубкой в зубах, бледными, изможденными портнихами, снующими туда-сюда горничными, аккуратненько и бедно одетыми, но вечно озабоченными гувернантками – и веселыми, разодетыми в пух и прах красавицами, чей смех доносится из окон карет. Ничего не поделаешь – проституция давала фору всем профессиям, которыми «баловала» женщин эпоха Регентства. Жизнь дорогой проститутки, или того лучше – содержанки, в определенном смысле казалась весьма заманчивой девочкам из бедных семей. В особенности таким смышленым, своенравным и напористым, как сестры Уилсон – Эми, Фанни, Харриэт и София.
