Стивенсон нахмурился, проклиная себя. В этот раз было так много крови! Если бы он не вышел из себя. Если бы не дал волю ярости. Он мог бы просто зарезать ту девицу – и на этом закончить. Тогда ему можно было бы остаться в квартире и действовать так, как планировалось. Однако когда он закончил с трупом той девицы, Эми Роббинс пришла в себя – и завопила. Он ее заткнул, но это уже ничего не меняло. Наверняка кто-то услышал тот вопль – и потому ему пришлось убежать, прихватив ее с собой.
Отойдя подальше от дома, он пригрозил Эми Роббинс смертью – и убедился в том, что она действительно ждала Уэллса. Посему Стивенсон вернулся на Рашен-Хилл после отъезда полиции – и начал наблюдение. Ему хотелось надеяться, что переговоры с Уэллсом не будут сложными. В любом случае ему необходимо держать себя в руках. Если он снова будет потворствовать себе и вести себя необдуманно, то может попасть в серьезные неприятности. Стивенсон случайно потянул ее волосы сильнее. Она застонала от боли. Он ухмыльнулся, переполненный ненавистью ко всем представительницам женского рода.
И тут он увидел крошку-ученого, плетущегося по Грин-стрит. Уэллс остановился напротив дома девицы и уставился на темные окна ее квартиры. А потом он уткнулся лицом в ладони и привалился к ящику с акацией, выставленной на тротуар.
Стивенсон подтолкнул девицу ножом. Они пошли по склону вдоль викторианского особняка, выходившего в тупик. Он остановился, секунду подумал – и отпустил волосы девицы. Достав из кармана часы, он открыл крышку.
Раздались тихие ноты французской колыбельной: звуки чуть приглушал туман, но они все-таки были слышны.
Уэллс поднял голову, прислушался – и двинулся к нему, быстро и нетерпеливо – и в то же время осторожно.
* * *
Сначала Уэллсу показалось, что музыка доносится из какого-то дома, потом он подумал, что это радио в автомобиле. Он заглянул в открытое окошко приземистой машины с брезентовым верхом, которая напоминала жука.
– Эйч Джи!
Он стремительно повернулся.
– Эйч Джи, я здесь!
Эми жива! Хрипло вскрикнув, он бросился к стене дома, предвкушая, как к нему снова прижмется ее притягательное тело.
– Эми! Боже мой, Эми! Ты цела?
И тут он резко остановился. ОНИ вышли из темноты. Стивенсон приставил нож к ее горлу и держал ее за волосы.
– Эми! Боже мой! – Уэллс не мог поверить собственным глазам. – Но кто?..
– Он убил Кэрол, – просипела она. – Кэрол Томас, мою подругу с работы. Я пригласила ее на ужин. – Голос у нее прервался, но она все-таки сумела продолжить: – Ты был прав. Газета ошибалась.
– Ошибка при опознании!
Она кивнула и начала тихо плакать.
Эйч Джи решительно выпрямился и возмущенно посмотрел на Стивенсона.
– Что вам нужно?
Стивенсон тихо хохотнул:
– Вам ли не знать! Тот особый ключ, который разблокирует фиксатор обратного вращения. Я с самого начала стремился его получить. Отдайте его мне – и расстанемся.
– Откуда вы о нем узнали?
– Ну откуда еще, как не из чертежей в вашей скромной лаборатории на Морнингтон-Кресент? Однако зная о близости героев Скотленд-Ярда, я не успел его у вас попросить.
– Я не могу его вам отдать!
– Хотите увидеть, как умирает мисс Роббинс?
– Она не имеет к этому отношения! Это касается только нас с вами!
– Роль героя вам не идет, Уэллс, – презрительно бросил Стивенсон. – Голос недостаточно низкий, да и фигура мелковата.
– Господи, ну будьте же благоразумны!
– А я как раз благоразумен. Я просто не могу допустить, чтобы вы преследовали меня по вечности, словно «Летучий Голландец». Так ведь?
Эйч Джи не ответил: он смотрел на Эми. Встретившись с ней взглядом, он прочел в ее глазах глубочайший ужас, смятение, желание освободиться.
– Да, милое создание, верно?
Стивенсон медленно провел тупой стороной кинжала по ее шее, словно лаская ее.
Уэллс устремил на Стивенсона пустой взгляд. Ему ничего не приходило в голову.
– Однако мы теряем время. – Стивенсон приставил острие кинжала к ее виску. – Отдайте мне ключ, или я ее убью.
Эйч Джи поник. У него и правда не было выбора. Если решать, нужен ли ему пропуск в бесконечность или возможность быть с любимой, то все просто.
– И вы ее отпустите?
Стивенсон расхохотался:
– Конечно, Уэллс! Разве я не ясно выразился? Я предлагаю простой деловой обмен, который, полагаю, будет взаимно выгоден нам обоим.
– Вы обещаете? – громогласно переспросил он.
– Даю слово джентльмена.
– Ладно, я согласен. – Он облегченно вздохнул. – Отпустите ее, и тогда я брошу вам ключ.
Стивенсон хихикнул:
– Нет-нет. Моя матушка была довольно-таки гнусная женщина, но в числе ее многих недостатков не значилось воспитание умственно неполноценного сына. – Он сделал паузу. – Бросайте мне ключ. Тогда я отпущу девушку.
– Слово чести?
– Слово джентльмена.
Эйч Джи сунул руку в карман и извлек оттуда ключик, управлявший ФОВ. Мгновение он грустно смотрел на него, вспоминая, как его изготавливал. В тот момент он не отдавал себе отчета, какие громадные, бессмертные силы он вкладывает в этот кусочек металла. Се ля ви! Человек всегда важнее проклятой машины, какой бы великолепной ни была ее конструкция. И он цитирует не Гексли – он цитирует себя самого. В следующий миг он бросил Стивенсону ключ. Он звякнул об асфальт у ног Эми. Стивенсон быстро подхватил его рукой, в которой держал нож, но, сильнее захватив волосы Эми, снова прижал лезвие к ее горлу и стал пятиться к улице.
– Вот только есть одно «но», дорогой мой приятель. Честно говоря, мне казалось, что вы уже должны были заметить: я не джентльмен.
Уэллс ахнул и отшатнулся:
– Отпустите ее, пожалуйста! Она не имеет к этому отношения!
Стивенсон опять хихикнул:
– Имеет, любезный, еще как имеет! Извините, что так долго не мог поставить диагноз, но вы ведь в нее влюблены, верно?
– Ну и что?
– Тогда ее следует лишить дара жизни, чтобы вы могли о ней горевать.
– Нет, постойте!
Доктор захохотал:
– Успокойтесь, старина. Я не собираюсь убивать ее на ваших глазах. Пусть я и не джентльмен, но у меня есть вкус. Так что не волнуйтесь. Могу только сказать, что она встретит своего Создателя где-то в четвертом измерении, после того как у нас обоих будет возможность расслабиться и насладиться обществом друг друга.
Придя в ярость, Эйч Джи закричал:
– Вам далеко не уйти! Я позвоню в полицию!
