К этому же поколению принадлежат такие замечательные живописцы и графики, как Макс Швабинский (1873–1962), Ян Прейслер (1872–1918), Антонин Славичек (1870–1910), Богуслав Дворжак (1867–1951), Франтишек Каван (1866–1941) и ряд других, — все они по праву считаются основоположниками современного чешского художественного искусства. Они отнюдь не чуждались импрессионизма и символизма, но работали также и в реалистической манере: писали полотна на исторические сюжеты и пейзажи. Их достижения и их судьбы были очень разными. Пожалуй, больше прочих известен Макс Швабинский, чья композиция «Страшный суд», на которой представлены все знаменитые правители Чехии начиная с Вацлава IV, украшает кафедральный собор Святого Вита. Для Общественного дома Швабинский написал портреты великих чешских художников, литераторов и музыкантов. Он был профессором Художественной академии, прожил долгую жизнь и удостоился многих наград. Яну Прейслеру, также профессору Художественной академии и члену группы модернистов «Восемь», была уготована менее завидная участь: он умер от пневмонии, не дожив до пятидесяти. С очень талантливым пейзажистом Славичеком в 1909 году случился инсульт, в результате чего его правая рука была парализована, и художник покончил жизнь самоубийством. Умер в войну Франтишек Каван, еще один замечательный мастер пейзажа, увлекавшийся также символизмом. А вот Дворжак, друг Кавана и Славичека, прожил целых восемьдесят четыре года. Он оформлял здание Национального музея, что стало самой значительной его работой, а также писал картины исторической тематики.
В начале XX века и в период Первой республики началось великое брожение умов: пражские поборники новых течений в искусстве то объединялись в творческие союзы, то вновь разбегались каждый в свою сторону. Одну из таких групп, «Деветсил», мы уже упоминали, рассказывая о театре, но было и множество других: «Восемь» (существовала в 1907–1908 годах), «Сурсум» (1910), «Группа мастеров изящных искусств» (1911–1916), «Упрямцы» (1918–1920), «Левый фронт» (1929–1932). «Деветсил», существовавший с 1920 по 1931 год, оказался наиболее долговечным объединением художников, литераторов и деятелей театра. К его «живописному крылу» принадлежали такие самобытные художники, как Йозеф Шима (1891–1971), Индржих Штирски (1899–1942) и Мария Черминова (1902–1980), известная под псевдонимом Туайен. Собственно, они являлись пражскими и одновременно парижскими живописцами: так, Шима отправился в столицу Франции в 1921 году и прожил там до конца своих дней, а Штирски и его спутница жизни Черминова неоднократно бывали в Париже (после смерти возлюбленного Черминова и вовсе туда переселилась). Штирски известен как книжный график и создатель эротических рисунков, но более всего — как замечательный фотограф. Мария Черминова была очень талантливой художницей, она увлекалась абстракционизмом и любила фантасмагории: по ее картинам бродят скелеты, лемуры и другие порождения болезненного воображения, но у нее есть и очень известные серии рисунков антивоенной тематики.
Рассказывая о художниках Праги, мы хотим особо отметить их труды по украшению культовых мест, о которых уже упоминалось выше. Так, убранство Общественного дома создавалось виднейшими живописцами и скульпторами — Алешем, Мухой (фреска «Славянское согласие»), Швабинским (портреты деятелей культуры), Мысльбеком, Шалоуном (аллегорические скульптурные группы «Моя Родина» и «Чешский танец»); участие в этом святом деле принимали и другие художники. Еще более характерным примером является собор святого Вита, который строился веками и стал, особенно в начале XIX столетия, настоящей копилкой национальных художественных сокровищ. Его великолепные витражи создавались целый век: с 1866 по 1966 год; собор украшают статуи и полотна лучших художников Чехии и Чехословакии: Мухи, Швабинского, Киселы, Покорны, Билека и других. Многие из этих произведений были созданы в годы Первой республики на средства пражских финансистов. Так, работу Мухи «Аллегория на тему славянских народов» оплатил банк «Славия», «Страшный суд» Швабинского спонсировала «Пражская муниципальная страховая компания», а композицию Киселы «Сеющие со слезами» — «Первая богемская страховая компания». Можно лишь удивляться и радоваться такому подъему национальных чувств у банкиров и страховщиков былых времен; нынешние, в отличие от них, не очень-то щедры.
Что касается замка на Пражском Граде, то в эпоху Габсбургов он не раз подвергался переделкам, самой серьезной из которых стала реставрация, проведенная в конце XVIII века итальянским зодчим Николо Пакасси. С возникновением Первой республики замок, к тому времени уже сильно обветшавший, сделался резиденцией чехословацкого президента. Томаш Масарик, поселившийся здесь, пригласил из Югославии гениального зодчего Иосипа Плечника (1872–1957), который славился как большой оригинал, и поручил ему руководство очередной реставрацией. Плечник даром времени не терял и успел также воздвигнуть в 1930 году собор Пресвятого сердца Господня на площади Иржи Подебрадского в Виноградах.
А теперь расскажем о нескольких пражских ваятелях и художниках, которые успели потрудиться в эпоху социализма — кто десять, а кто двадцать и более лет. Время было непростое, и иной раз разыгрывались настоящие трагедии.
Карел Покорны (1891–1962) был одним из последних учеников Мысльбека, работал в его мастерской и оставался со своим учителем до конца его жизни. В годы Первой республики и во время немецкой оккупации он создал ряд работ, которые стали наглядным свидетельством его таланта: «Памятник павшим» (памятник чехословацким легионерам в кафедральном соборе Святого Вита, 1920 г.), рельефы для Национального памятника в Праге (1936–1938) и другие произведения. После войны направление его творчества изменилось: Покорны возвел мемориал в Жижкове (могила Неизвестного солдата), создал скульптурную композицию в память погибших во время Пражского восстания в мае 1945 года, памятники Алоису Ирасеку и Божене Немцовой, а также прославлял в своих работах завоевания народной демократии.
Ян Лауда (1898–1960), мастер скульптурного портрета, известный такими работами, как «Гончар», «Голова старика» (1922–1925) и аллегорическими бронзовыми фигурами «Весна», «Лето», «Осень», «Зима» (1935), тоже был вынужден с приходом к власти коммунистов изменить тематику своего творчества. Так, в 1952 году он создал бюст Ленина, установленный в Подебрадах; всего же в чехословацких городах воздвигли около двух десятков памятников вождю мирового пролетариата. Были даже некоторые скульпторы, которые на этом, что называется, специализировались.
Однако ни один из памятников Ленину не может сравниться с гигантским гранитным колоссом — двадцатисемиметровой статуей Сталина, которая была установлена на холме в парке Летна, откуда вождь всех народов бдительно озирал Прагу. Этот монумент сотворили скульптор Отакар Швец и архитектор Иржи Штурса. Памятник был торжественно открыт в 1955 году, заслужил насмешки и ненависть пражан и, несмотря на то, что всего лишь год спустя XX съезд КПСС разоблачил культ личности, простоял целых семь лет. Правда, в 1962 году его наконец взорвали, но еще задолго до этого произошла трагедия — Швец и его жена покончили с собой.
Но даже в условиях несвободы отнюдь не все было так мрачно и страшно. Продолжал трудиться замечательный художник-иллюстратор и писатель Йозеф Лада (1887–1957), мировую известность которому принесли рисунки к «Похождениям бравого солдата Швейка». Именно Лада придумал тот визульный образ Швейка, который мы знаем и который копируется во множестве статуй бравого солдата, установленных в разных городах планеты. Еще один известный художник и деятель театра, Иржи Трнка (1912–1969), стал основателем чехословацкой мультипликации, творцом кукольных фильмов; в основе некоторых его лент лежит мировая классика: бессмертный роман Ярослава Гашека о Швейке, а также «Старинные чешские сказания» Алоиса Ирасека и «Сон в летнюю ночь» Уильяма Шекспира. Наконец, вспомним Иржи Коларжа (1914–2002), выдающегося мастера коллажа. Забавно, что фамилия этого художника созвучна предмету его занятий. Однако жизнь Коларжа была не слишком веселой: он испытал гонения со стороны властей, сидел в тюрьме, подписал знаменитую «Хартию-77» и был вынужден эмигрировать. Но в 1999 году он окончательно вернулся в Прагу и покоится в родной чешской земле.
