— Куда же вы? — растерянно спросил жалким голосом Ропп. Это он успел проговорить уже вслед, в торопливо удаляющуюся спину…
Следовало еще оглянуться и дать ему совет, оставляя его одного:
— Идите прямо! Здесь еще минут пять… И выйдете прямо к метро.
— Неужели? — Он недоверчиво озирался. — Как-то непохоже!
— Идите, идите… Здесь уже близко! А то простудитесь… Правда — близко!
И старик ушел в этот туман.
Еще раз растерянно оглянулся, и больше его уже не было видно.
Конечно, многое зависело от случая и от удачи. Все-таки их пустырь «мертвых собак» — это вам не сама Гримпенская трясина, а только «как Гримпенская трясина». Так что пятьдесят на пятьдесят, что старик мог вполне благополучно добраться до метро.
Но, видно, повезло…
Поздно вечером — звоночек на эту Якиманку…
И его соседка ответила: «Еще не пришел!»
Очень хотелось переспросить ее: «Еще не пришел или уже не пришел?» Но пришлось удержаться от этого черного юмора.
А Ропп так и не вернулся домой.
Его больше не было!
Исчез.
Но, увы, опять оказалось, что тяжкие труды еще не закончены…
Снова стали грозить тем же самым… Опять разговор об этих пленках!
Ну что ж…
Было сущим пустяком узнать адрес Ладушкина, по которому, разумеется, легко было найти и его хитроумную супругу, слишком заинтересовавшуюся этими треклятыми пленками.
Да, оказалось, она тоже там прописана и там же проживает… Генриетта Ладушкина!
Надо же… сколько раз уже навещала их дом, а даже, хитрая, не удосужилась назвать свою фамилию. Все Генриетта да Генриетта… Имя-то чудное какое все-таки…
А про то, где живет, молчок… Ни разу, хитрая, не упомянула.
Но все предосторожности этой Генриетты оказались бесполезными — ее разыскали… Расшифровали.
И навестили…
Конечно, следовало сделать все, чтобы напугать! Женщины в таком положении особенно впечатлительны.
Правда, само покушение, увы, не удалось…
И плохо, что где-то был потерян Лелин пластмассовый утенок — игрушка, которым имитировалось «ужасное» пощелкивание…
Что ж… Теперь надо думать о том, как завершить начатое. Например, в следующий раз, когда эта светловолосая Генриетта приедет в гости, — пригласить ее на прогулку. На пустырь «мертвых собак». Но для этого следует купить живую собаку… Да, надо купить щенка. И тогда они пойдут вместе с Генриеттой — ха-ха, не возражаете? — погулять!..
А уж чем окончится эта прогулка…
Щелк — хруст, щелк — хруст… Опять мерещится… чудится в тишине квартиры этот звук…
Надо зажать уши пальцами! А то этот треск, этот хруст старческих костей просто стоит в ушах.
Но останавливать это не должно. Ведь все продумано! И столько уже сделано…
Не сможет больше грозить господин депутат. Старик Ропп как свидетель не представляет более опасности. Нет в живых вдовы Хованского, обладательницы разоблачительных пленок. Наконец-то умерла в Мюнхене Витенгоф.
Сами пленки, правда, заполучить пока не удалось… Но если пригласить на прогулку в сторону «Гримпенской трясины» эту беспокойную Генриетту, то и пленку предъявлять будет некому.
Глава 22
Светлова взяла эти данные в паспортном столе. В общем, не за дорого… По обычному, существующему у паспортисток тарифу.
Увы! Внимательное изучение списка жильцов мало что прояснило.
Надо же такое! Иногда кажется, что московские дома вообще населены одними пенсионерами… А тут: не подъезд, а почти олимпийская сборная! Сплошь и рядом все жильцы — или молодые, или среднего возраста… Несколько раз попадались, впрочем, экземпляры постарше. Но это были старушки, а не старики.
Однако Светлова не собиралась на этом успокаиваться. Слишком многое, увы, не давало ей покоя… И она начала свой обход. Надо сказать, что продолжался он недолго. И закончился, едва начавшись.
…На этом этаже Анна позвонила сразу во все четыре квартиры. И терпеливо принялась ждать.
Три квартиры ответили Светловой молчанием.
Четвертая — тоже.
Она уже собиралась уходить, когда услышала этот звук…
Из-за двери, откуда-то из глубины квартиры, ясно приближались шаги. Шаркающие, волочащие по полу спадающие тапочки, стариковские шаги…
Ее явно изучали — томительно долго! — в «глазок».
— РЭУ. Открывайте! — строго приказала Светлова.
И — о, чудо! — дверь все-таки отворилась.
На пороге квартиры стоял старик. Совершенно древний. Из тех, что «песок сыплется»…
— Имя, отчество, фамилия? — не давая одуванчику опомниться, строго спросила Светлова.
— Камкаев Иван Петрович.
— Вы что же, тут не прописаны? — еще строже поинтересовалась Аня.
— Да нет. Я это… К внучке приехал из деревни, погостить, — прошамкал виновато Иван Петрович.
— Давно?
— Да уж с полгодика.
— Плохо, — строго заметила Светлова, — это очень плохо. Закон нарушаете. А вы хоть знаете, что за это штраф полагается огромный?
— Да что вы! — испугался Петрович. — А сколько?
— Много, — задумчиво и обтекаемо ответила Светлова. — Да не хочется ведь с вами так поступать… И так ведь, наверное, не густо в кармане?
— Ой, не густо! — согласился Петрович.
— Подрабатываете, наверное?
— Подрабатываю… по мере сил.
— Поручения какие-нибудь, верно, выполняете?
— Поручения? — Иван Петрович безо всякого удивления поглядел на Аню. — Есть такое дело.
— Да?
— Да. Иногда попросят меня кое-какие поручения исполнить. Бывает.
— А вы?
— Ну, так я и исполняю. Не отказываюсь. За подарочек или за денежку. Что ж худого? Я ведь не ворую.
— А что же вы делаете?
— Ну, передать что-нибудь попросят…
— Письмо, например?
— Точно… Письмо.
— А еще?
— Ну, разыграть кого-нибудь попросят. Вот тут позвонить одному человеку попросили — узнать, как идет расследование. Повозмущаться надо было… Этак, знаете, по-пенсионерски… Мол, опять громкое дело раскрыть не можете?! Ну что ж… мне нетрудно. Я ведь в юности вообще артистом мечтал стать… Способности, знаете…
