Ознакомительная версия. Доступно 52 страниц из 259
Китайское государство в VIII–III веках до н. э
Мореплаватели Юго-Восточной Азии, говорящие на австронезийских языках, вышли из Южного Китая. В отличие от них обитатели Северного Китая в море не стремились — их жизнь была тесно связана с реками. Древняя колыбель китайской культуры располагалась в великой излучине Желтой реки (Хуанхэ) в современных провинциях Шаньси, Шэньси и Хэнань, юго-западнее Пекина, в тысячах километров от моря. Наибольшую опасность для Китая представляли кочевники Центральной и Северной Азии, так что правители заботились в первую очередь о безопасности сухопутных границ. Гористые прибрежные области Южного Китая — Чжэцзян, Фуцзянь и Гуандун, — населенные землепашцами и рыбаками юэ, были относительно безопасны, так что китайская экспансия в этом направлении происходила медленно и не столько ради территориальных приобретений, сколько для защиты торговли: отсюда, с юга, в Китай везли экзотические тропические товары.
Связи Китая с морской торговлей осложнялись противоречием между потребностью в безопасности и тягой к новизне. Почти все династические правители стремились оградить страну от нашествий с севера и с запада, для чего затевались такие проекты, как строительство Великой стены. В то же время китайцы ощущали себя Срединным царством. Морская граница на востоке и на юге была и проницаемым барьером, сквозь который могли проникать чуждые идеи, и воротами, через которые иностранцы слали заморские товары в форме дани. Суть торговли-дани состояла в том, что Китай теоретически производил все необходимое и не нуждался в иноземных товарах. Все привезенные товары считались материальным символом того, что отправитель признает верховенство Китая; ответные дары — знаком расположения со стороны императора. В целом «дань» была искусной выдумкой, призванной укрепить у китайского двора чувство собственной значимости;[413] нередко самим китайцам случалось покупать «дарами» мир или, в случае заморских государств, признание. Исторически жители Китая не опасались вражеских нападений со стороны побережья.
В Китае в различные эпохи существовало официальное противодействие заморской торговле и ее следствию — неумеренному потреблению продуктов роскоши, которое, как и в Риме, считалось губительным для экономической стабильности, безопасности и морали в стране. Особенно это противодействие усиливалось, когда император приближал к себе советников-конфуцианцев. Конфуцианцы с их упором на сыновние обязательства и верой в добродетельное патерналистское правительство обычно презирали торговлю. Суть их взглядов изложена в двух афоризмах из «Бесед и суждений» Конфуция, составленных его учениками после смерти учителя в 479 году до н. э.: «благородный муж знает только долг, низкий человек знает только выгоду» и «пока родители живы, не уезжай далеко, а если уехал, обязательно живи в определенном месте».[414] Обычно второе изречение толкуют так: человек всегда должен быть близко к родителям, чтобы помочь им, если надо, а в худшем случае похоронить их, как положено. Уехать по торговым делам и не выполнить сыновний долг — величайшая низость. Характерные конфуцианские доводы приводил министр Чао Цо, который в 170-х годах до н. э. убеждал императора, что лучшие занятия для подданных — хлебопашество и производство шелка, которые привязывают людей к земле и к семьям. Чао Цо считал купцов алчными, скаредными, выставляющими напоказ свое богатство и заносящимися не по чину. Он утверждал, что «просвещенный правитель чтит „пять злаков“ и презирает золото и яшму» — меновой товар купцов, которые «путешествуют по морям, не ведая тягот голода и холода».[415] Такое презрение к купцам существовало не только в Китае: с Чао Цо согласились бы Тиберий и Плиний, а также сегодняшние антиглобалисты, — однако в других странах оно отражало скорее идеал, чем реальность. Более того, во взаимодействии с миром за границами Срединного царства или в отказе от такого взаимодействия Китай руководствовался больше стратегическими требованиями, чем культурными предпочтениями. Конфуций жил в начале VI века до нашей эры, когда на территории нынешнего Северного, Центрального и Восточного Китая существовало множество удельных государств. Первые задокументированные сведения о торговле между Северным и Южным Китаем относятся к VI и V векам до н. э.: княжество Ци (в провинциях Хэбэй и Шаньдун) торговало бронзой, железом и шелком с более северными государствами У и Юэ. Впрочем, на море не только торговали, но и воевали. Нам известны почти двадцать пять морских или комбинированных сухопутно-морских операций в промежутке между 549 и 476 годом до н. э.,[416] из которых самой заметной было нападение Юэ на У в 482 году до н. э., закончившееся десятью годами позже полным разгромом У. Юэ было захвачено царством Чу (с центром в провинции Хэбэй) в 334 году до н. э., а Чу, в свою очередь, не устояло перед недолго просуществовавшей, но очень влиятельной династией Цинь, первой китайской империей (221–206 гг. до н. э.). Окончательно разгромив соседние царства и распространившись на юг, Цинь объединила под своей властью прибрежные территории, выходящие далеко за границы современного Китая — от Центральной Кореи до Северного Вьетнама. Тем не менее все морские плавания эпохи Цинь официально имели одну-единственную цель: раздобыть даосский эликсир бессмертия. Шихуанди, первый император Цинь, отправил две экспедиции на поиски небожителей, которые, по мнению даосов, обитали на острове в Бохайском заливе, ограниченном Шаньдунским и Ляодунским полуостровами. В точности как Александр Македонский, по словам Неарха, опасался плыть из Индии в Персидский залив, Шихуанди не решился вверить себя волнам. Китайская летопись сообщает: «Император опасался, что [ему самому] не добраться [до священных мест], поэтому он послал людей [собрать] мальчиков и девочек, чтобы они… отправились в море на поиски [небожителей]».[417] Участники экспедиции, вернувшись в Китай, рассказали, будто видели острова, но не смогли подойти к ним из-за противных ветров. Вторая экспедиция численностью в несколько тысяч человек, по преданию, достигла японского острова Кюсю — как мы увидим дальше, эта легенда, возможно, не лишена оснований. Однако во времена династий Цинь и Хань (и даже в последующие времена) морская торговля Китая была ориентирована в первую очередь на Наньхай, или Южно-Китайское море.
Завоевание Ста Юэ, 221–219 гг. до н. э
В III веке до н. э. все торговое сообщение региона находилось в руках Юэ, или Ста Юэ, которых китайцы считали дикими варварами. Земли Юэ располагались в прибрежной области между нижним течением Янцзы и Северным Вьетнамом. Расширение Цинь на юг было продиктовано как желанием присоединить новые территории, так и нуждами торговли, особенно — торговли экзотическими предметами роскоши. В 221 г. до н. э. Шихуанди отправил пять армий общей численностью полмиллиона человек захватить побережье современных провинций Фуцзянь, Гуандун и Гуанси, а также Северного Вьетнама. Однако это мощное войско увязло в труднопроходимой местности; оно несло потери из-за постоянных вылазок неуловимого врага и трудностей в подвозе провианта. Победы удалось добиться лишь после строительства пятикилометрового канала Линцюй, значение которого было куда больше, чем можно догадаться, исходя из его небольшой длины.
Ознакомительная версия. Доступно 52 страниц из 259
