Вполне возможно, что я никогда в жизни не ел таких тонких ломтиков ветчины, как ломтик прошутто, сладкий, нежный, изысканный, обладающий целой гаммой вкусов и сохранивший безупречную фактуру свинины. Все сыры были узнаваемы по вкусу и заметно отличались друг от друга. Вкус достаточно острых маринованных цуккини и перцев контрастировал с их роскошной сладостью. А что касается расплавленного сыра с чили, то я просто готов был встать перед ним на колени, таким тягучим и ярким было это блюдо, потакающее всем человеческим слабостям.
На Сицилии чили встречается довольно редко, что кажется мне весьма странным, особенно если учесть его чрезвычайную популярность в Калабрии, которую отделяет от острова лишь Тирренское море. Подобно томатам, картофелю, шоколаду, кукурузе, табаку и многому другому, чили был завезен на Сицилию из Центральной Америки, когда и Центральная Америка, и Северная Италия, и Сицилия входили в состав Испанской империи. Однако, в то время как остальные итальянцы используют его очень широко, про сицилийцев этого не скажешь. Возможно, причина заключается в том, что их рацион отличается от принятого в Калабрии и Кампании, где овощи и специи используются для придания остроты многим блюдам, которые иначе были бы совершенно безвкусными, а другие специи, кроме перца, попросту оставались не по карману бедным труженикам. Перец — неприхотливое растение, он растет всюду, где достаточно солнечного света и воды. Его использование в кулинарии стадо настолько универсальным, что он получил название la droga deipoveri — наркотик бедных. Эти наивные времена давным-давно ушли в прошлое.
На мое счастье, порция скользковатой пасты с грибами оказалась маленькой, но последовавшее за ней мясное ассорти — колбаска, несколько тонких ломтиков баранины castrate и спиедини, посыпанные панировочными сухарями тонкие кусочки свинины, в которые завернут сыр, — с салатом и тарелкой чипсов нанесло сокрушительный удар. Повар не стал приукрашивать ингредиенты, а, напротив, позволил им проявиться во всем присущем им блеске.
На десерт мне принесли тарелку каштанов и бутылку охлажденного ликера, приготовленного из каштанов, сливок и спирта — своеобразный горный вариант сливочного ликера «Бейлис».
Кухня траттории братьев Борелло теснейшим образом связана с местными кулинарными традициями. Она абсолютно ничем не обязана внешнему миру — ни исходными продуктами, ни способами их обработки. Все, что я ел, было выращено в радиусе не более пятнадцати километров или даже меньше; все эти овощи, орехи, фрукты грибы и животные прекрасно чувствуют себя в этих краях. Именно такую пищу люди едят у себя дома. Это наглядная демонстрация представлений Нато о неразрывной взаимосвязи жителей, продуктов, общества и культуры Неброди.
У меня хватило сил на то, чтобы удержаться в седле «Моники» и спуститься с холма, но я не уехал далеко. Мне повезло: найдя лощину вблизи той речки, которая текла по дороге в тратторию, и устроившись под кустом, я заснул. Проснувшись, я увидел длиннохвостую синицу, сидевшую на ветке прямо над моей головой. Сон разморил меня, и я какое-то время тупо смотрел на нее. Казалось, от утренней прохлады не осталось и следа, и это доставляло наслаждение. Потом птица улетела, и я последовал ее примеру.
* * *
На следующее утро я покинул прибрежный отель «Capo Skino» в Джойоза-Мареа, в котором провел ночь, и продолжил путь по односторонней дороге под номером 113. Стояла великолепная погода. Море отплясывало под лучами солнца, а мы с «Моникой» танцевали на бетонном покрытии дорога, которая разворачивалась перед нами. Прохладный ветер обвивал мои руки и спину. Мы ныряли в тень и выныривали из нее, с легкостью преодолевая все неизбежные трудности, которые преподносила нам трасса. Я чувствовал себя ее хозяином, а заодно и повелителем времени и путешествия. По крайней мере в данную минуту.
Я остановился в Тиндари (или в Тиндариде, название зависит от вашего отношения к античности), чтобы взглянуть на греко-римский храм и театр. Подобный экскурс в глубокую древность — большая редкость для меня.
Развалины расположены вблизи громадного современного собора, построенного в честь самого почитаемого образа — La Madonna Nera («Черной Мадонны»). Однако архитектура отличалась отсутствием эстетического вкуса. Эта демонстрация власти и богатства контрастировала с дивной красотой окружающей природы.
Тиндари располагался высоко над морем, на мысе, поросшем разлапистыми соснами, оливковыми деревьями и рябиной. По сравнению с роскошным Селинунте Тиндари — маленький и, я бы даже сказал, интимный город. Нетрудно было понять, почему людям хочется жить именно здесь, а вид, который открывается из театра, едва ли не самый лучший в мире: театр повернут к синему морю (именно к синему, а не цвета темного вина, как пытается заверить нас Гомер; может быть, он сам отведал какого-нибудь рискованного напитка?) и на остров Салина.
В приподнятом настроении я вернулся на дорогу и направился обедать в Милаццо, в ресторан, о котором весьма лестно отзывались разные путеводители. Я изрядно наездился туда-сюда, останавливаясь и спрашивая дорогу, чтобы в результате узнать, что нахожусь в диаметрально противоположном конце города, но наконец все-таки нашел то самое место, где рассчитывал отвести душу. Ресторан находился на одной из боковых улочек между Милаццо и Барселоной-дель-Гольфо. Оказалось, что он закрыт в связи с праздником. Мои надежды рухнули.
Безутешный, я вернулся в Милаццо и зашел в первое попавшееся заведение — «Il Porto del Marinai». Наверное, мне следовало бы насторожиться, когда я не увидел там других посетителей, и, уж конечно, обратить внимание на краба на тарелке с закуской из даров моря. Когда мне подали spaghetti con granchio, пасту с крабом, было уже поздно: пришлось отведать жирное и сладкое блюдо, отвратительное со всех точек зрения. Его неприятный вкус остался во рту на целый день и напоминал о себе с регулярностью, портившей мне настроение. Разумеется, в зале надрывался телевизор, что лишь усиливало неприятные впечатления. Итальянцы и сицилийцы очень боятся смерти и считают молчание и тишину ее синонимами. Возможно, постоянный рев телевизора должен им подтвердить, что они еще живы, хотя в случае с жутким рестораном он скорее должен восприниматься как предвкушение ада. Думаю, нечто подобное непременно должно было случиться со мной рано или поздно, ведь чтобы сосчитать количество невкусных или просто никаких блюд, съеденных мною за семь недель, хватило бы пальцев одной руки.
Красота дороги в Пелоританских горах, по которой я уезжал с побережья, стала настоящим бальзамом для моих травмированных души и желудка. Дорога извивалась как двойная спираль, и открытые места перемежались с зарослями разлапистых сосен. Мое одиночество нарушили только стадо шелковистых коз, которые мирно паслись на обочине, и пара, собиравшая в лесу грибы. Внезапно деревья исчезли, это произошло перед тем, как дорога начала спускаться к Мессине, и передо мной открылась панорама, находившаяся буквально у меня под ногами. Она простиралась от Мессинского пролива до Реджо-ди-Калабрии, и казалось, что побережье континентальной Италии по другую сторону пролива залито какой-то урбанистической магмой.
Макароны с рагу из телятины (Maccaroni con ragu di vitello e suino)
