– Уходи, – сказал он на ломаном менсентенийском.
– Нет, все хорошо, – запротестовал ребенок, не вылезая из его постели.
– Нет. Нет. Плохо. – он открыл дверь. – Это плохо.
Тинор двумя пальцами приподнял висящее на шее ожерелье. Глаза у ребенка были огромными.
– Квазадор Дукс Джейн Холлоуэй дала мне это. Я теперь женщина. Она хочет, чтобы мы были вместе.
Он покачал головой:
– Не говори глупостей. Уходи из моей каюты и никогда не возвращайся.
Он услышал шаги в коридоре и зарычал. Вот теперь начнется настоящее дерьмо. Он планировал ответить достойно. Сжал зубы – и тут увидел в дверях Джейн.
– Я услышала голоса…
Он смотрел на нее в ужасе:
– Джейн, это не то, что ты подумала. Клянусь. Пожалуйста, поверь мне.
Она оглядела каюту и сразу приняла деловой вид:
– Тинор, я искала тебя. Давай я отведу тебя в каюту. Нам нужно поговорить.
– Но я хочу остаться!
– Тебе нельзя оставаться, – твердо сказала Джейн, – пошли. Я все тебе объясню. – Она жестом подозвала к себе ребенка, который вылез из постели и поплелся к двери, подвывая.
– Джейн, – начал Алан.
– Я вернусь, как только смогу, и мы поговорим.
Каким-то чудом она не злилась. Он даже не знал, хорошо это или плохо. Сел на край кровати и принялся ждать.
Когда они вышли в коридор, Джейн спросила:
– Мастер Шлеван говорила с тобой о моем подарке?
* * *
Он целую вечность просидел, спрятав лицо в ладони. Потом стал ходить по каюте. Потом вынул ноутбук и немного поработал над нанороботами для Эй’Брая.
Наконец Джейн снова появилась в дверях. На ее лице застыло странное выражение, а губы сжались в нитку.
Мгновение она стояла, потом приоткрыла рот, как будто хотела что-то сказать. Она казалась виноватой и измученной и даже немножко заикалась.
– Алан, прости меня, пожалуйста. Это целиком моя вина. Она рассказала мне, что случилось.
Алан заморгал и закрыл ноутбук. Она не злится? Он не виноват? Ничего себе новости. Он устало посмотрел на нее.
– Просто… то, как с тобой обходились девушки на Атиелле, уже было ужасно, но это… пожалуйста, скажи, что она до тебя не дотронулась!
– Нет.
Джейн села рядом с ним.
– Иногда ожерелье оказывается не просто ожерельем. Я совершила непростительный промах, а расплачиваться пришлось тебе. Все в порядке? Ты выглядишь как-то странно.
– Подожди, я ничего не понимаю. Ты подарила ей ожерелье на эту сектилианскую бар-мицву, а она решила, что это значит, что ей можно со мной спать?
Джейн прикусила губу.
– Маленькая разница культур. Да.
Алан потер затылок.
– Я думал, это ты. Я думал, ты вернулась.
Она в ужасе посмотрела на него.
– Ничего не было! – почти крикнул он.
– Верю, – она подавила смешок.
– Не смейся надо мной! Ко мне в постель только что забралась двенадцатилетняя девочка!
Джейн стала серьезной.
– Да-да, – он кивнул, – я посчитал, когда они заговорили об этом совершеннолетии. По земным меркам ей двенадцать лет.
– Но по их стандартам она взрослая женщина, обладающая всеми правами и обязанностями.
– Вот дерьмо. – Он вздохнул.
– Они принадлежат к другому виду. Если я чему и научилась на своей работе, так это тому, что ни в коем случае не стоит ждать от других соблюдения тех же социальных стереотипов, на которых выросли мы сами.
Он нахмурился, вспоминая своих сестер в двенадцатилетнем возрасте. Они были совсем еще детьми и уж точно не могли исполнять взрослые обязанности. Да они играли в барби, наряжая их принцессами, щипали друг друга и таскали за волосы, когда дрались за пульт от телика.
– А как Эй’Брай?
Она посмурнела:
– Думаю, с ним все будет хорошо. Сейчас он отдыхает. Я его навещу, когда посплю немного. На его восстановление уйдет какое-то время, но в конце концов все вернется на свои места.
Он кивнул. Ее волосы выбивались из тугого пучка. Он потянулся убрать их, отвести с лица, и замялся. Сейчас нужно быть осторожным.
– Только плохих новостей нам сейчас не хватало. Я рад, что все налаживается.
– Налаживается, но только если Рилик знает, о чем говорит. Это между нами.
– Ах, этот Рилик, – он закатил глаза.
Она медленно кивнула. Ему очень захотелось ее порадовать.
– Надеюсь, что он прав. Это вполне вероятно. В конце концов, если мы застрянем здесь, я буду вполне счастлив на Атиелле. Все тамошние женщины меня хотят.
Она засмеялась. Смотреть на это было приятно.
– Я мечтала о твоем антианипраксическом устройстве, когда он зажал меня в углу поговорить. – На слове «поговорить» она сделала ударение.
– Понимаю о чем. Он бывает… настойчивым.
Джейн откинулась назад, опершись о стену. Она все еще о чем-то беспокоилась.
– Ты же знаешь, что можешь рассказать мне что угодно и я никому не скажу. Просто выговорись.
– Спасибо, – сказала она, глядя вниз.
Больше всего на свете он хотел ее обнять, но не стал. Он должен действовать осмотрительнее. Он никогда себя так не вел, но он никогда такого и не чувствовал. Он должен стать тем мужчиной, который ей нужен. А этот мужчина лучше его.
Он осторожно погладил ее по руке и немного задержал свою руку.
– Брай выздоровеет, Джейн. Сквиллы его починят. Ты же видела чудеса, которые он с ними творил.
Она посмотрела на его руку:
– Как ты понял, что это не я?
– Она пахла по-другому.
– А как я пахну? – тихо спросила она, смотря ему в глаза. Глаза у нее были серые, ясные и полные тоски и желания одновременно.
Вот он, этот момент.
Он придвинулся ближе, полностью накрывая ее ладонь своей.
– Ты пахнешь потрясающе, Джейн.
Их лица сблизились. Свободной рукой он отвел прядь выбившихся волос с лица и погладил ее по щеке. Кажется, она все еще не уверена.
– Обнимашки? – весело спросил он.
Она прыснула:
– Давай, – глаза у нее сияли.
Она была теплая и всей собой обещала наслаждение. Он обнял ее, она прижалась лбом к его щеке, и так они сидели какое-то время.
Наконец она подняла голову и прижалась губами к его губам. Сначала осторожные поцелуи, потом более уверенные. Поцелуи становились все глубже, и он никак не мог от нее оторваться.
