Она промокла насквозь, пока добиралась до лодочного сарая. Когда она появилась в дверях, бледная, со стиснутыми кулаками, Дрейк поспешил накинуть ей на плечи одеяло и подвел ее к жаркому камину.
Что случилось? – спросил он.
Я должна узнать наверняка.
Что ты должна узнать?
Она раскрыла ладонь, на которой лежало только что снесенное яйцо.
Действительно ли Нед послан мне судьбой.
Помолчите! – строго сказала Дивния, закатывая рукава.
Потом она сняла очки и попросила Дрейка протереть стекла.
Ты точно этого хочешь, Мира? – спросила она.
Да, сказала Мира.
Дивния снова водрузила очки на нос, налила в стакан воду из кувшина и подала Мире яйцо.
Ты готова?
Мира кивнула.
Тогда действуй.
Мира разбила скорлупу и, отделив желток, вылила белок в стакан, где он сразу же начал завиваться спиралями и образовывать причудливые фигуры.
Не заглядывай туда! – предупредила ее Дивния. Иначе ты увидишь только то, что хотела бы видеть, а не то, что есть на самом деле.
Мира поспешила отвести взгляд, а Дивния аккуратно накрыла стакан платком.
Теперь дело за магией, а нам остается только ждать, сказала она.
Все трое перебрались в фургон и там какое-то время сидели в напряженном молчании. Потом так же молча пили чай и слушали прогноз погоды по радио. Дождь стучал по крыше, нагоняя дремоту. Дрейк обводил комнату рассеянным взглядом, который периодически задерживался на «Книге истин». Дивния наблюдала за ним, пока ее не сморил сон.
А что, если я не узнаю это лицо? – тихо спросила Мира.
Значит, главная встреча у тебя еще впереди, сказал Дрейк.
А ты сам разве не хочешь выяснить, какая судьба тебя ждет?
Дрейк на пару секунд задумался.
Пожалуй, нет. У меня есть она и есть ты. И мне этого достаточно.
До поры до времени, сказала Мира. Этого будет достаточно только до поры до времени.
Через три часа дождь прекратился, выглянуло солнце. И тотчас, как по звонку будильника, проснулась Дивния.
Ну вот, готово, сказала она. Идем.
Они поспешили в лодочный сарай, волнуясь и предвкушая нечто чудесное.
Дивния передала Мире стакан, в котором содержался ключ к ее будущему.
Давай же, не бойся, подбодрила ее старуха.
Мира, осторожно сняв платок, поднесла стакан ближе к свету. И ахнула. Ответ был получен. Ясный и недвусмысленный. Окажись сейчас среди них Нед Блэйни, на его долю досталось бы самое сильное потрясение, ибо сотворенное магией лицо было его вылитой копией.
52
Наступили самые жаркие дни лета; солнце уже с утра припекало вовсю, ветер вяло шевелил песчинки на отмели; вся природа застыла в неге, и всякое дело так и норовило остаться недоделанным.
Мира замешивала тесто с особым тщанием и с дополнительным количеством муки, периодически ополаскивая руки в стоявшем рядом тазике с водой. А в заливе далеко отсюда Нед Блэйни, влюбленный и оттого рассеянный, проверял крабовые ловушки, в которые он накануне забыл поместить приманку.
В лодочном сарае Дрейк проснулся поздно. Еще какое-то время он лежал, откинув простыню и надеясь ощутить приток прохладного воздуха через открытую дверь балкона, однако дыхание лета было жарким и влажным. Он встал и помочился в ведро рядом с кроватью. Надел рубашку и штаны, ополоснул лицо теплой водой из тазика. Подошел к очагу и посмотрел на коллажный портрет мужчины, с детских лет сопровождавший его во всех жизненных перипетиях, от городских улиц до фронтовых окопов. Надо признать, он оказался надежным охранителем и вполне хорошим человеком, этот воображаемый отец. И он, так или иначе, сделал свое дело, приведя Дрейка сюда, в лачугу на берегу моря, ставшую его домом.
Сегодня мой день рожденья, папа, сказал Дрейк. Мне двадцать восемь, и у меня все хорошо.
Он открыл дверь и тут же был поцелован ароматами лета. Облачка насекомых с тихим гудением клубились над вьющейся жимолостью. Лучи солнца тут и там пробивались сквозь густые кроны и ленивыми пятнами ложились на папоротники подлеска, испаряя с них остатки утренней росы. Дрейк прихватил удочку и босиком вышел из тени на солнцепек.
Он уселся на мостике, отцепил крючок с блесной от удилища и сделал заброс. Повсюду – и в его душе – царил покой. На отмели разлагались под солнцем коричневые водоросли, распространяя тяжелый едкий запах, отчасти напоминавший мускус. Дрейк прихлопнул слепня, успевшего вдоволь напиться его крови. Посмотрел на розовых креветок, заплывающих под мост в поисках тени. Неподалеку в шезлонге лежала Дивния, не шевелясь и не издавая ни звука.
К полудню все уже были несколько осоловевшими. И пока Дрейк рыбачил, Дивния дремала, а Мира пекла, в нагретом воздухе далеко разнеслось узнаваемое дребезжание велосипеда.
Мира вынула из печи именинный пирог и как раз пристраивала его на подоконнике, чтобы немного остудить, когда в окне перед ней возникла улыбающаяся физиономия почтальона. В последнее время он привозил ей письма еженедельно: в голубых конвертах, с запахом одеколона и рыбы – и с серебристыми чешуйками, застревавшими под краем треугольного клапана.
Спасибо, Сэм, сказала Мира и сунула письмо в карман фартука.
Есть еще одно письмо, для кое-кого в устье, сказал Сэм.
Хочешь, я передам?
Не утруждай себя, милая. Мне только в радость скатиться с горки. Письмо адресовано мистеру Фрэнсису Дрейку.
Дрейк по-прежнему был на мостике, когда велосипедист, бренча звоночком, выехал из-за деревьев. Дрейк положил удочку на доски, оглянулся и сразу заметил письмо, которое приближалось к нему, трепыхаясь в высоко поднятой руке.
Эй там, у воды! – закричал почтальон. Вам письмо из-за границы!
Из-за границы? – удивился Дрейк.
Из-за границы? – спросонок переспросила Дивния.
Да, для мистера Фрэнсиса Дрейка, сказал почтальон. На адрес доктора Арнольда, Монаший Пригорок, Чепел-стрит, Труро, Корнуолл, Соединенное Королевство. Перенаправлено сюда. Получай, приятель.
И он вручил послание Дрейку. Тот помедлил с минуту, глядя вслед письмоносцу, который карабкался вверх по тропе, и только потом перевел взгляд на доставленное им письмо. Исходящий штемпель был австралийским, а через конверт прощупывались контуры почтовой открытки. Он сел на траву рядом с шезлонгом Дивнии. Почувствовал спиной легкое прикосновение ее руки. Надорвал конверт и достал открытку с черно-белым ночным видом большого моста над рекой. Подпись в нижнем углу гласила: «Харбор-Бридж при ночном освещении. Сидней, Новый Южный Уэльс».
