Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Расслабленное, покрытое невидимыми глазу шрамами многочисленных операций тело Алены Леонидовны щекотали теплые пузырьки целебной грязи. После коллагенового обертывания занялись пилингом лица. Какое же это наслаждение — такой тщательный уход за собой…
— Вы записывались к доктору Маршану на консультацию по поводу повторной эндоскопической биоимплантации? — Голос сестры вернул Алену Леонидовну с небес на землю. — После ванны и ароматерапии вам придется подняться на четвертый этаж. Доктор Маршал сменил приемную.
Сегодня должны быть готовы все предварительные анализы, думала Алена Леонидовна. В прошлую консультацию ассистент доктора Маршана объяснял ей суть этой «эндоскопии» — скальпель хирурга рассекает грудную мышцу под соском, и в разрез вставляются новые современные имплантаты взамен…
— Ванна не слишком горячая? — Косметолог растворил в ванне Алены Леонидовны смесь душистых масел. — Какого чая вам принести?
— Зеленого с мятой, — попросила умиротворенная Алена Леонидовна.
Ровно в назначенное время она переступила порог приемной доктора Маршала. Доктор, молодой, бритый наголо, приветствовал ее улыбкой. Но его улыбка сразу же сменилась сухим профессиональным выражением.
— Ну как, доктор? Когда вы займетесь мной? — весело спросила Алена Леонидовна. Доктор Маршан, хоть и приехал из Парижа, говорил по-русски свободно, так как был наполовину русским по матери.
— Значит, вы хотите снова оперироваться? — спросил он.
— Вы же знаете — это необходимо, — Алена Леонидовна отчего-то вдруг занервничала.
— Прямой необходимости нет, уверяю вас.
— Доктор, прошел приличный срок и… Я чувствую — надо. Я уже далеко не девочка. Вы понимаете — с возрастом требования к внешности только растут. Я уже не испытываю прежнего удовлетворения результатами прошлых операций. Нужно стремиться к совершенству, разве не так?
— Нужно, кто спорит, — доктор возражал мягко. — Но всему есть свой предел. Это у вас по счету будет уже семнадцатая операция.
— Шер в Америке сделала пятьдесят.
— У Шер, наверное, очень выносливый организм, да и нервная система…
— С моей нервной системой все в порядке, — резко перебила его Алена Леонидовна. — На что вы вообще намекаете?
— Я ни на что не намекаю.
— Вы тоже хотите сказать — я одержимая?
— Вы женщина. Прекрасная, смелая женщина, — доктор Маршан был наполовину француз. — Тем не менее как врач я обязан предупредить вас о риске, возрастающем с каждой новой операцией. И потом, прежде чем ложиться на повторную биоимплантацию, вам придется пройти курс лечения.
— Лечения? Что я должна лечить?
— У вас анализы не в порядке. Сахар повышен, — ответил Маршан. — Пока еще никаких признаков диабета нет, но… Вас кровоточивость десен в последнее время не беспокоит?
Алена Леонидовна кивнула.
— Вот видите. Придется все привести в норму, пройти лечебный курс.
— Но как же я буду, доктор? Ведь моя грудь…
— У вас великолепная грудь. Но если вас что-то в ней снова не устраивает, мы это исправим, — доктор говорил добрым, успокаивающим тоном. — Не волнуйтесь, мы встретимся вновь, как только показатели ваших анализов будут приемлемыми. — Но как долго я должна лечиться?
— Мы проконсультируемся со специалистами, — доктор был истинный профессионал и даже за очень большие деньги, которые ему платили за операцию, не желал своим капризным психически неуравновешенным клиентам, помешанным на пластике, вреда. — Это займет какое-то время, зато мы избежим возможных осложнений.
Покинув приемную, раздосадованная Алена Леонидовна тут же полезла в сумку за сигаретой и зажигалкой. В институте по части курения законы были либеральны — здесь вообще считали, что с некоторыми, пусть и вредными, маниями клиентов не стоит даже и бороться — пустая трата времени и взамен никакой благодарности.
Глава 27. КОЛЛЕКЦИЯ ЛЮБОВНИКОВ
Сломанные ребра друга Вадика и плачущая Катя — для Сергея Мещерского в выходной день это было чересчур драматично. Никто не подозревал, что самый больной в мире вдруг резко восстанет с дивана и отправится наперекор здравому смыслу и собственному здоровью исполнять свой профессиональный долг путем возвращения работодателю Долгушину «Форда», беспечно брошенного на стоянке у гостиницы «Россия».
Но, взирая с жалостью на бледное от боли, однако исполненное решимости и упрямства лицо друга Вадика, Мещерский лишь украдкой вздыхал и помалкивал в тряпочку. Он видел друга Вадика насквозь и понимал, с чего это тот вдруг так резко начал демонстрировать характер. Ларчик открывался просто: Катя всего только один день подежурила у ложа болезни, а на другой недвусмысленно дала понять, что ей надо работать. До вечера она торчала на том самом проклятом теплоходе, да еще с Никитой Колосовым… Хороший парень Никита, но вот беда — с другом Вадиком у них полнейшая заочная, «заглазная» несовместимость. А в результате — такое же «заглазное» соперничество. И вот уже друг Вадик, закипев душой как чайник, дает понять Кате, что он в ее опеке не нуждается и уже вроде как вполне здоров. Даже может ехать на этот теплоход — прибежище убийцы. «Неужто и правда там, на „Крейсере“, — убийца?» — думал Мещерский. Он испытывал какую-то странную растерянность. Была б его воля — он вообще бы от всего этого устранился, но… Он был верным другом. А потом, как истый оптимист, он верил — тучи рассеются, все подозрения выяснятся, кумиры останутся кумирами, поэты — поэтами, просто хорошие люди — просто хорошими людьми, а убийцу в конце концов найдут — где-нибудь там, далеко, и, конечно же, не среди тех, о ком он столько думал все эти последние дни.
— Заберем тачку и туда, — командовал Кравченко. Они ехали на машине Мещерского. Самому Кравченко было трудно держать руль. — Я в «Рождественское» шефа своего возил, дорогу помню. А там по берегу поедем, найдем это корыто плавучее и… Ну, в общем, потолкуем там с ними.
Мещерский со всем соглашался: да, да, о йес! А что еще оставалось делать? В душе он жгуче завидовал другу Вадику: Катя плакала сегодня из-за него. Плакала! Эх, если бы вот так кто-то переживал за него, Мещерского, он бы… Он бы умер, наверное, от счастья. А потом воскрес и совершил бы великий подвиг. Эй, где у вас тут убийцы-маньяки, подать их сюда, мерзавцев! Я из них суки-яки, японский городовой, сделаю! Он косился на Кравченко — черт, а у него тоже такое зверское выражение в глазах, словно и он грезит о чем-то подобном.
— Ну и рожа у тебя, — не удержался он. — Ты это.., того, брат. Ты там, пожалуйста, не очень. — Чего не очень? — буркнул Кравченко мрачно. «Форд» со стоянки они забрали. Перебазировались в него. Рулил снова Мещерский. До «Рождественского» худо-бедно домчались, а вот далее на сельских кривых дорогах заплутали. Заправились на бензоколонке, отловили каких-то местных, непуганых — где у вас тут причал? И наконец после скитаний вслепую выехали на шоссе к водохранилищу. С высокого берега открывался потрясающий вид. Кругом, куда ни кинь взгляд, была вода, вода, окаймленная багряно-желтой каймой лесов. Кричали чайки. Внизу у причала стоял знакомый теплоход. Каким же он казался маленьким и невзрачным на этом просторе!
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
