Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Пролог
Бывает так: спишь и видишь сон, что спишь. И видишь сон о том месте, где суша граничит с морем. Где гряда песчаных дюн кончается у самой воды. Неподвижная, мертвая луна цепляется за кроны сосен, чертит на волнах дорогу, прямую и четкую, как след мела на классной доске, касается тусклым лучом стен старой церкви за круглым прудом, затянутым ряской.
И тонет в наплывающих тучах.
Ветер гонит волну за волной в заливе и, словно клавиши фисгармонии, перебирает колокола на колокольне. Но они молчат. Ветер крепчает и приводит с собой прилив. Вода прибывает и, кажется, вот-вот разрушит единственную преграду — узкую полосу песка, именуемую Косой, защищающую от холодных волн церковь, пруд, старое, заросшее бузиной и боярышником кладбище и тропинку-змейку, уводящую в дюны.
Но постепенно ветер стихает, и все затихает вместе с ним — море, песок, луна. Серебряная полоса на воде снова выглядит четкой и прямой, словно указывает путь — из моря на сушу к старому пруду, похожему на потерянное в камышах зеркало. Лунные блики мерцают на черной, пахнущей илом воде. Но вот раздается громкий всплеск, точно крупная рыба ударяет хвостом. И снова все тихо. Легко плескаются небольшие волны у топкого берега, расходятся кругами от середины пруда, качают в камышах темной заводи мертвое тело, разбухшее и безобразное, объеденное рыбой и раками, мало уже похожее на человеческую плоть, больше на гнилую колоду, источенную червями.
И вот новый всплеск. В лунном свете что-то мелькает. Лунные блики. Или блеснула чешуя крупной прожорливой рыбы. А потом — руки (или это сон?), мощные сильные руки пловца, рассекающего гладь воды, подобно торпеде. И снова всплеск. И блеск чешуи Брызги и круги по воде. Как будто только что кто-то нырнул на самое дно — рыба, пловец?
И тишина снова смыкается над прудом. А потом ее разрывает тяжелый утробный гул мотора. На откос дюны из темноты выползает ржавый танк с бело-черным крестом, намалеванным на башне. Гусеницы взрывают песок, лязгают. Танк останавливается у самой воды. Мотор ревет, словно преодолевает препятствие, и гусеницы лязгают вхолостую. Но ничего не отражается в черной воде — ни угловатый силуэт бронированной башни, ни черно-белый крест, ни пушка, ни с грохотом откинутая крышка люка. Ничего. Гул мотора стихает, и танк, как мираж, начинает медленно таять, рассасываясь в лунном свете. И вот на его месте лишь облако пепельного тумана. Самого обычного тумана, окутывающего и дюны, и залив в предрассветный час. Хотя обычный туман вряд ли увидишь во сне.
Когда спишь и так ясно, так мучительно ясно понимаешь, что ты спишь и видишь сон, что спишь…
Человек, раскинувшийся на смятой постели, заворочался, застонал, повернулся на бок, протянул руку и пошарил на подоконнике у изголовья кровати, ища часы. Окно в комнате было открыто настежь, и ветер вздувал белые занавески, как паруса. Где-то в темноте над кроватью тонко гудел комар. Человек сел на постели. Отодвинул занавеску — над заливом клубился серый туман. Мутные клочья скрывали полосу берега, сосновую рощу, кладбище. Из тумана выступал лишь силуэт церковной колокольни. Доносилось звонкое кваканье лягушек. А потом послышался всплеск, точно кто-то с силой ударил по воде хвостом или лопастью весла. И лягушки испуганно смолкли.
Человек быстро потянул на себя створки окна, захлопнул их, защелкнул шпингалет. И плотно задвинул занавески.
Глава 1ПРИБЫТИЕ
Никому нельзя верить. В наше время легче потерять веру, чем телефонную карточку. Катя — Екатерина Сергеевна Петровская, в замужестве Кравченко — убедилась в этом на собственном горьком опыте. Нет, никому нельзя верить!
Даже мужу. Но все по порядку. Вадим Андреевич Кравченко, именуемый на домашнем жаргоне Драгоценным В.А., клятвенно обещал еще 31 декабря: будущий отпуск проведем вместе у моря. Наступил июль, и муж как отрезал: бери отпуск, айда. И Катя сломя голову кинулась по начальству подписывать разные служебные бумаги, потому что попробуйте иначе уйти в отпуск в разгаре лета в таком строгом госучреждении, как ГУВД Московской области, где весь личный состав на учете и всегда под ружьем на каком-нибудь очередном усилении. И пока она оформляла и подписывала бумаги (а на это ушло немало времени), муж вел себя весьма загадочно. Привозил домой какие-то странные громоздкие баулы, коробки. А однажды вечером объявил, что авиабилеты уже взяты на восемнадцатое июля. Катя обрадовалась, однако на все ее вопросы, куда, собственно, летим — в Сочи, в Ялту или, может, в солнечную Албену или в прикольный Дубровник — Драгоценный В.А. таинственно отмалчивался, веско обещая некий сюрприз.
И сюрприз состоялся. Да такой, что у Кати ноги подкосились, когда в Шереметьеве объявили регистрацию на рейс Москва — Калининград и Кравченко, подхватив впавшую в ступор подругу жизни, баулы, чемоданы и прочий громоздкий багаж, повлек все это с песней к регистрационной стойке. Уже в самолете, когда убрали трап и просто невозможно было покинуть борт «Ила», не сломав себе ноги, Катя узнала, что вместе с Драгоценным примерно через полторадва часа совершит посадку в этом самом Калининграде. И в аэропорту их встретит друг детства Кравченко Сергей Мещерский, и оттуда опять же с песней они на машине поедут в сторону Светлогорска и еще дальше, дальше, на Куршскую косу, на побережье студеного, хмурого, серого, жуткого, мрачного, дождливого, чухонского Балтийского моря. Где и проведут «потрясные» — Кравченко даже присвистнул от удовольствия, произнося это кощунственное слово, — две недели среди воды, сосен, песка и бодрящего северного ветра.
— Мы с Серегой еще месяц назад потихоньку начали готовиться, — сообщил Кравченко, пристально наблюдая за выражением Катиного лица. — Он обещает мировую рыбалку. Там даже катер есть.
Самолет вырулил на взлетную полосу. Разбег, отрыв и…
— Что в сумках? — спросила Катя, когда они набрали высоту.
— Так, мелочи. Серега просил кое-что подбросить — кое-какая аппаратура для дайвинга: акваланги, потом снасти, прикормка для рыбы.
— Удочки? — медленно спросила Катя, следя глазами за стюардессой, появившейся в проходе с тележкой, уставленной напитками.
— Ну да, вроде. — Кравченко снова внимательно посмотрел на жену. — Ты что будешь пить — сок, минералку?
— А динамита нет? — с надеждой спросила Катя.
— Чего?
— Динамита, чтобы рыбу глушить?
Кравченко с любопытством повернулся.
— Если есть, — продолжала Катя, — лучше сразу отдай — я все равно на эту косу умру — не поеду. Станем жертвами авиакатастрофы.
— Что желаете? — спросила подъехавшая со своей тележкой стюардесса.
— Белого вина и красного тоже, будьте добры, — Катя сумрачно кивнула на маленькие пластиковые бутылки. Забрала их у стюардессы, минуя алчно протянутую руку Драгоценного В.А. — Это все мне. А мужу, пожалуйста, если есть, боржоми.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
