«На стадии подписания брачный договор был расторгнут в резкой форме из-за высокомерного поведения герцогини де Рокелор, которая потребовала, чтобы герцог де Роган выделил сыну бо`льшую сумму, чем им было назначено. Роган и его супруга восприняли это в штыки, стояли на своем и разорвали договоренность…»
Истинной причиной завышенных требований дамы и решительного отказа Роганов был тот факт, что в момент, когда переговоры только начались, некая Флоранс Пеллерен, дочка трактирщика из Сен-Жермен-де-Пре, угодила в Бастилию. Впрочем, произошло это с полного согласия Флоранс и благодаря королевскому указу о заточении в тюрьму без суда и следствия, чего добился для нее герцог де Роган. Вот уже четыре года эта Флоранс, кстати очень красивая, держала в плену своего очарования Эркюля-Мериадека, да так крепко, что тот хотел на ней жениться, и теперь она готовилась подарить ему ребенка. В Бастилии с ней обходились как со знатной дамой, даже разрешили на время родов поселиться у жены начальника охраны Марии Базен, с которой она подружилась. Затем, опять же благодаря ходатайству подруги, Флоранс пристроили в один достойный монастырь, где она должна была тихо коротать время в ожидании того светлого дня, когда она сможет воспользоваться небольшим денежным вознаграждением, которое ей было выделено. Вознаграждение, вызывавшее скрежет зубовный у Роганов и которое госпожа де Рокелор считала непозволительным. Дама исходила из принципа, что будущим свекрам стоило бы поднапрячься в финансовом отношении после такого скандала, чтобы заслужить честь с ней породниться. Мы знаем, к чему это привело.
Поставленный в известность родителями, что он не сможет жениться на дорогой Франсуазе, Эркюль-Мериадек в отчаянии бросился на улицу Шарон, чтобы сообщить страшную новость «невесте». Молодые люди сначала вдоволь посокрушались, сетуя на жестокосердие и жадность тех, кому была вверена их судьба, затем принялись думать. Единственным выходом было просто поставить родственников перед свершившимся фактом.
– Я вас похищаю, мы женимся, а там посмотрим!
Нечего и говорить, что Франсуаза одобрила этот план, затронувший романтические струны, которые не могут не отозваться в сердце девушки, воспитанной монахинями. И они сразу приступили к проработке деталей, которые позволили бы его реализовать. Все должно было произойти через три дня.
Так уж сложилось, что госпожа де Рокелор, никогда не покидавшая Версаль, разрешила настоятельнице монастыря отпускать Франсуазу с ее гувернанткой Маргаритой Витю каждый раз, когда крестная мать воспитанницы, маркиза де Ла Вьевиль, пригласит ее в гости.
Узнав об этом, Эркюль-Мериадек не стал терять времени даром. Перекрасив одну из своих карет, он приказал нарисовать на дверцах гербы Ла Вьевилей, переодел двух своих лакеев и кучера в одежду цветов этого благородного дома и отправил все это двадцать девятого мая 1708 года вместе со старым письмом маркизы, которое ему дала Франсуаза, содержавшим приглашение девушки в дом крестной.
Настоятельница ничего не заподозрила, и Франсуаза с победным видом поднялась в карету вместе с мадемуазель Витю… которая принялась громко кричать, как только поняла, что маршрут изменен. Особняк Ла Вьевилей находился на месте нынешней набережной Целестинок, карета же мчалась в сторону холма Менильмонтан. В довершение всего на некотором расстоянии от монастыря в карету вскочил принц де Леон, восхищенный успехом своего предприятия.
К несчастью, гувернантка отказалась молчать и вопила что было мочи. Тогда Эркюль-Мериадек ласково улыбнулся, обещая, что ей не причинят никакого вреда. Вскоре они подъехали к деревушке Менильмонтан, окружавшей замок Брюйер, принадлежавший герцогу де Лоржу, двоюродному брату и лучшему другу жениха. Помимо хозяина там находились граф де Рье и герцог д`Омон, да еще священник-расстрига, готовый на все, по такому случаю вернувшийся к прежнему ремеслу.
После «заключения брачного союза» молодых отвели в приготовленные для них покои со всеми удобствами и огромной кроватью. При виде «чертога новобрачных» вопли Маргариты Витю, которая уже видела себя в тюрьме, возобновились с удвоенной силой, и она бросилась к своей подопечной, дабы помешать ей совершить непоправимое, но куда там! Слуги де Лоржа схватили ее и заперли в шкафу. Столь мужественная защита воспитанницы позволит позже гувернантке не только оправдаться в глазах взбешенной матери, но и заполучить приличное вознаграждение от молодой принцессы де Леон, что наводит на некоторые мысли: возможно, в тот день проявилась бессознательная склонность Маргариты Витю к театру! Порой в людях скрыты незаурядные таланты, которым так и не суждено выйти наружу!
Четыре часа молодые наслаждались уединением в этих приятных апартаментах, а потом их пригласили к столу. Всей честной компании было предложено изысканное угощение (надо полагать, Маргариту Витю извлекли из шкафа), во время которого «новобрачная спела несколько веселых куплетов». Однако к восьми часам вечера новоявленная принцесса де Леон вернулась в монастырь в сопровождении безутешно рыдавшей гувернантки, которая немедленно доложила начальству обители, что она стала беспомощной свидетельницей неслыханного по дерзости происшествия. В то же самое время герцог д`Омон держал путь в Версаль, чтобы поставить в известность герцогиню де Рокелор о свершившемся бракосочетании ее сына.
Скандал в благородных семействах
Нетрудно догадаться, какой прием был оказан представителю молодых супругов свежеиспеченной свекровью, которая ни о чем не подозревала! Презрев этикет, герцогиня де Рокелор велела заложить лошадей и стрелой помчалась к ни в чем не повинной госпоже де Ла Вьевиль, которой устроила ужасную сцену. Ознакомившись с подробностями, несчастная крестная страшно рассердилась, немедленно созвала конюхов и допросила их, но те хором, с убежденностью невинности, поклялись, что в этот день карета со двора не выезжала не только в монастырь на улице Шарон, но вообще куда бы то ни было. Смирившаяся с очевидностью, разгневанная мать вынуждена была принести извинения. Как только гостья уехала, бедная маркиза почувствовала себя плохо и слегла.
В это время Эркюль-Мериадек как раз сообщал родителям о своем бракосочетании. Это вылилось в достойную эпоса сцену, во время которой Роганы дали полный выход своему негодованию, после чего посоветовали отпрыску как можно скорее удалиться в Испанию, дабы не навлечь на себя гнев матери невесты, к тому же близкой ко двору.
В огромном волнении Эркюль-Мериадек отправился к «тетушке Субиз», к которой прибегал в трудных обстоятельствах, поскольку когда-то она – и она тоже! – находилась в весьма теплых отношениях с королем. Именно тетушка уладила дело с Флоранс Пеллерен, и потому стоило выслушать ее мнение.
Питавшаяся исключительно белым мясом, молочными продуктами, салатами и фруктами, госпожа принцесса де Субиз благодаря этой диете сохранила превосходный цвет лица, к большому неудовольствию госпожи де Ментенон и столь же большому удовольствию Его Величества. Прохладно относившаяся к семье, то есть к Роганам-старшим, она была очень привязана к Эркюлю-Мериадеку.
* * *
Но на этот раз принцесса де Субиз говорила с ним на том же языке, что и родители, с одной лишь разницей, что она посоветовала ему до бегства в Испанию нанести визит канцлеру Поншартрену и узнать, что он думает об этом событии и как наилучшим образом преподнести его королю.
