Она пожимает плечами и уходит от камеры. Это последнее интервью Зверинца.
19
– Кто это? – шепчет паренек.
– Откуда мне знать? – с горечью отвечаю я.
Мой страх переплавился в гнев. Мне следовало бы помнить, что расслабляться нельзя… и я даже помнила… а теперь появился новый ролик, новая сцена, которую мне никогда не позволят забыть. И, что еще хуже, я не знаю, что делать дальше.
Чего от меня хотят? Конечно, чтобы я ответила на стук. Ведь это же действительно был стук: «Бам-бам-бам!»
– Может, нам уйти? – спрашивает Бреннан.
– Не думаю, – отвечаю я. – На улице темно, здесь нам безопаснее. И не думаю, чтобы они нашли то окно, иначе не колотили бы по жалюзи.
Но еще договаривая эту фразу, я себя проклинаю: ничего более выгодного для них я сказать не могла. Эти слова отзвучат – и картинка моментально переключится на человека, стоящего под окном и смотрящего наверх.
– Откуда они узнали, что мы здесь, Майя?
– Не знаю. Мы особо не таились. И может, часть дыма вышла наружу.
Нет: им сказали. Пока солнце заходило, они сидели в микроавтобусе, в тепле, и просто дожидались подходящего момента, чтобы дать о себе знать.
– Что нам делать? – спрашивает парнишка.
У него одни только вопросы.
– Давай соберем вещи, – отвечаю я ему. Мне ведь надо ему подыгрывать, так? – Тихо. А потом выжидаем и будем готовы уходить.
Он кивает, и мы оба поворачиваемся к огню и нашим наполовину распакованным рюкзакам. Я запихиваю к себе в рюкзак картошку и лук – и тут мощные удары звучат снова, три подряд. На этот раз я, кажется, слышу и голос. Я снова перевожу взгляд ко входу в магазин. И опять ничего не вижу. Тогда я иду к кассам.
У меня за спиной раздается отчаянный шепот:
– Майя!
– Ш-ш, – говорю я ему. – Я хочу слышать, что они говорят.
Странно, что я все время говорю – и думаю – «они». Мне кажется бесспорным, что на улице больше одного человека… не знаю почему. Наверное, потому что стук настолько громкий, настолько назойливый, что его просто не может производить один человек.
Я прокрадываюсь мимо полок и по темному проходу между кассами. Когда оказываюсь рядом со столами для упаковки покупок, стук повторяется. Я чувствую, как металлические жалюзи сотрясаются от удара. Голос мужской и невнятный. Единственное слово, которое мне удается разобрать: «Открывай!» Кто бы это ни был, они хотят войти.
Мне приходит в голову, что я могла ошибиться. Может, это не «они», а только один «он». Купер, дошедший до крайности и утративший свое мудрое спокойствие. Хулио, ищущий компании после целой вечности одиночества. Парнишка-азиат, закаленный пережитым.
Бам!
– Открывай, к дьяволу!
На этот раз слова слышны четко, и я узнаю этот голос. Это – актерский тенорок, полный хвастовства. Рэнди. Я совершенно уверена в том, что на той стороне стоит Рэнди. Тем не менее я изумлена. Он живет тем, что раздражает окружающих. Как он смог выдержать одиночное испытание?
– Я знаю, что вы там! – Бум! – Впускайте нас! – Бум! Бум!
– Извини, Рэнди, – шепчу я.
Жаль, что нет глазка: мне бы хотелось посмотреть, на что он стал похож за последние недели. Я представляю себе, как он держит факел, как пламя освещает его всклокоченные волосы и отражается от аляповатого ожерелья. Возможно, он уже целиком обрядился в беличьи хвосты.
Стоп.
Он сказал «нас». Я была права: это «они». Рэнди не один.
Может, нас собирают. Может, индивидуальное испытание наконец пройдено.
Второй голос на улице, более тихий и низкий:
– Это не подействует.
Этот голос мне тоже знаком: голос разума. Когда я его слышу, меня наполняет уверенность, полная и теплая. Эмери говорил, что мы поймем, когда испытание закончится – и я понимаю. Одиночное испытание закончилось.
Я бросаюсь к автоматическим дверям. Я их толкаю, тяну, колочу по стеклу.
Паренек подбегает ко мне.
– Майя, что ты делаешь?
– Одиночное закончилось, нам надо их впустить. – Двери не двигаются. Я не могу понять, как их открыть. – Помоги мне! – прошу я.
– Майя, нет, это…
А потом с улицы:
– Привет! Кто там?
Бреннан стремительно поворачивает голову к двери, а я отзываюсь:
– Купер, это я! У меня не получается открыть двери.
Короткая пауза, а затем:
– С той стороны аварийный выход.
– Ага! – кричу я и бегу вдоль витрин.
Лезу за линзой, но рука у меня трясется – и я бегу, так что мне не удается ее ухватить.
Бреннан хватает меня за руку.
– Майя! Прекрати! Мы не знаем, кто там!
– Это мои друзья, – возражаю я, высвобождаясь.
– Друзья? – переспрашивает Бреннан.
Его недоверие заставляет меня остановиться.
– Ну… Купер – мой друг. Рэнди… Рэнди – это Рэнди. Но если он столько продержался и Купер с ним сотрудничает, то, значит…
– Погоди немного, – шепчет паренек. – Дай я кое-что проверю. – Он ведет меня к аварийному выходу, который, надо полагать, все это время видел. Я так взволнована, что словно трепещу: дыханием, ресницами. Такое ощущение, будто я вот-вот взлечу. – Эй, вы тут? – зовет он.
– Мы здесь! – откликается Рэнди.
– Кто вы? – спрашивает парнишка.
– Друзья.
– Вот видишь, – говорю я Бреннану и тянусь к двери.
– Назовите свои имена! – просит паренек.
И голос, в котором я узнала Рэнди, говорит:
– Купер.
– И?.. – требует паренек.
Я тону, съеживаюсь. Страх накатывается на меня, заполняет с мысков до макушки, утягивает в пучину.
– Джон?
Меня пугает не появление двух незнакомцев, а то, что я приняла их за друзей. Что мое восприятие может настолько отличаться от реальности.
Бреннан поворачивается ко мне с видом превосходства.
Страх покидает меня, отступает так же, как нахлынул. Я опустошена, выжата, закоченела.
Я больше так не могу. Тревожиться. Объяснять. Притворяться.
Я возвращаюсь к огню и сажусь.
– Майя!
Взгляд паренька полон страха. На улице мужчины орут… или, может, орет только один.
– Чего? – откликаюсь я. Мешаю чечевицу. Просто чтобы что-то делать. – Если они войдут, значит, войдут. Если нет – то нет. Так или иначе, мы ничего сделать не можем.
