В то время на перевалах через Гиндукуш по ночам шли караваны с оружием и припасами для моджахедов, а повстанцы устанавливали мины. Но и советские войска предпринимали свои операции под покровом ночи. Эскадрильи штурмовиков Руцкого были в числе первых в ходе ночных вылетов. Советский спецназ тоже проводил большинство своих вылазок и операций по ночам. Как бы ни было это опасно, ночные налеты оказывали свое действие. Занервничав, моджахеды открывали по самолетам огонь из зенитных орудий, что тут же демаскировало их. После этого было довольно легко засечь с воздуха все эти точки, а затем уничтожить позиции мятежников.
Репутация Руцкого как надежного человека еще более возросла. В ходе наступления на Паджшерскую долину в 1986 году, которой лично руководил командующий 40-й армии Юрий Греков, моджахеды контратаковали советский командный центр с нескольких направлений. После того, как командиры авиаэскадрилий отказались выполнить приказ Грекова об атаке позиций моджахедов с воздуха из-за слишком облачной погоды, Греков связался напрямую с Руцким в Ваграме.
— Насколько сильный ветер? — спросил полковник. — И в каком направлении?
И хотя Греков не мог знать точно направления ветра, он потребовал, чтобы Руцкой немедленно произвел бомбардировку позиций моджахедов. Руцкой согласился. Вылетев в долину, он сбросил четыре тяжелых кассетных бомбы и слышал их разрывы. Взрывы прозвучали в опасной близости от Панджшерского командного пункта. Он продолжал поддерживать радиомолчание, пока не услышал в эфире разъяренный голос Грекова: «Ты, гребаный ублюдок! Ты какого черта думал, когда сделал это? Как близко вы должны были сбросить эти штуки? Мы тут сами себя с потолка соскребаем!»… Тем не менее, позже Греков послал Руцкому бутылку армянского коньяка в знак благодарности за спасение его командного пункта от неминуемой угрозы штурма.
Вертолеты редко совершали вылеты ночью, тогда как эскадрильи Руцкого часто должны были помогать частям спецназа, запертым в узких ущельях. Напряжение было огромным. Летчикам выдавали специальные комбинезоны из верблюжьей шерсти, хорошо впитывающие пот, на случай катапультирования. Во время особенно долгих боевых вылетов они порой нарушали правила управления машиной, возвращаясь всего на одном двигателе чтобы сэкономить топливо. Атакуя колонны моджахедов среди горных перевалов, они пытались подбить прежде всего первую и последнюю машины, а затем снижались и довершали дело. Иногда эскадрильи Руцкого совершали до 8 вылетов в день — намного больше, чем служившие до них подразделения. Его собственный самолет часто тоже попадал под огонь. Четыре раза он горел после особенно опасных вылетов и последующих сложных приземлений на базе.
В 1987 году моджахеды сбили шесть вертолетов Ми-8 Афганских ВВС вблизи одной из главных баз повстанцев в Зхаваре, неподалеку от пакистанской границы. Советские войска отбили этот комплекс у группировки Джалалуддина Хаккани ценой огромных потерь всего два года назад, и теперь снова потеряли его, как только были выведены передовые советские части. Руцкой провел разведывательный полет над этим горным районом, чтобы вызвать огонь на себя, тогда как второй пилот фотографировал все точки, откуда велся огонь. В пяти милях к востоку от Зхавара правый двигатель их самолета был подбит ракетой «Стингер» американского производства с расстояния 150 футов. Самолет начал входить в штопор, но левый двигатель еще работал, так что Руцкому удалось продолжить рекогносцировку долины и отметить точки, откуда были пущены ракеты. Однако еще один выстрел зенитного орудия добил их. Самолет Руцкого разбился на нейтральной полосе между позициями моджахедов и Афганской армии.
Он почувствовал, что его спина сломана, повреждены были также голова и рука, но все же сумел выбраться из кабины. Первое, что он увидел, было как моджахеды и афганские солдаты быстро приближаются к самолету с разных сторон. Афганский БТР подоспел раньше, несмотря на ожесточенный огонь повстанцев, которые все же успели ранить афганского капитана в спину.
В госпитале доктор сказал Руцкому, что тому придется провести остаток своей жизни в инвалидном кресле. Но через три месяца он приступил к физиотерапевтическим нагрузкам — по курсу, разработанному для космонавтов, и это дало положительный результат. Уже через несколько месяцев он вернулся к полетам. В конце 1987 года он был назначен заместителем командующего советских ВВС по учебной части, он надеялся поступить в Академию Генерального штаба, из выпускников которой формировалась верхушка Советской армии. Но в следующем году его снова направили в Афганистан — теперь уже в качестве заместителя командующего 40-й армией.
V
В первой половине 1986 года боевые действия в Афганистане стали менее интенсивными, чем в предыдущем году. В августе моджахеды в результате ракетного обстрела взорвали склад боеприпасов Афганской армии под Кабулом: Выпустив десятки тысяч ракет и мин, им удалось уничтожить 40 тысяч тонн боеприпасов. Однако подобная удача выпадала им нечасто. Несмотря на непрекращающееся сопротивление моджахедов, советские войска продолжали укреплять свое превосходство — можно сказать, что из бетонного, оно все больше становилось железобетонным…
Валерий Курилов, офицер группы спецназа «Зенит», участвовавший еще в штурме дворца Тадж-Бек в 1979 году, был уверен, что советские войска будут выведены из Афганистана в течение года. Но в 1984 году ему вновь пришлось вернуться в Кабул. На этот раз — в составе группы советников КГБ по антитеррористическим операциям из шести человек, которая должна была заниматься вопросами безопасности советских специалистов. А таких было внушительное количество. Оплата труда советских специалистов в Афганистане была значительно больше, чем на родине, и это притягивало сюда многих — не только служащих КГБ, военных и дипломатов, но также врачей, инженеров, учителей, архитекторов и технический персонал самого разного профиля. Немало было и партийных активистов. Многие из них жили в пригороде Кабула — так называемом «микрорайоне» из панельных железобетонных новостроек, построенном и названном так по образцу советских жилых районов. И хотя эти шестиэтажные сооружения во всех странах советского блока — от Праги до Владивостока — ничем не отличались друг от друга, в Кабуле жить здесь считалось престижным, как для афганских чиновников, так и для советских специалистов.
Большая часть советских специалистов приезжала с семьями. Жены и дети, проживавшие в таких домах, как правило, на месяц или два возвращались в Советский Союз, как только начиналось жаркое кабульское лето; некоторые спасались с помощью кондиционеров (правда, горячая вода в эти дома подавалась всего один день в неделю). В остальном же, советских сотрудников обычно доставляли на работу автофургоны, а их дети ездили из микрорайона в советскую школу при посольстве на автобусах, иногда — с вооруженным конвоем, если моджахеды усиливали обстрел. Пытаясь сделать жизнь более или менее нормальной, несмотря на постоянную угрозу безопасности, советские власти построили в Кабуле детский кинотеатр, концертный зал и спорткомплекс. В то же время, Комсомол и различные партийные комитеты всячески помогали КГБ в наблюдении за населением. В действительности, условия были далеки от нормальных. После весенней оттепели боевые действия возобновились, повстанцы стали обстреливать город все чаще — до пятидесяти раз в день. В основном это были ракеты с взрывателем замедленного действия, которые падали на город с окрестных холмов. О точности попаданий не было и речи — ракеты выпускались наугад, но все же достигали своей главной цели. А она заключалась прежде всего в том, чтобы запугать население. Во время одного из обстрелов ракета попала в стену одного из домов в «микрорайоне» и разрушила жилую комнату, где проживали три медсестры. Сами они спаслись только благодаря инструкциям Валерия Курилова, который незадолго до того объяснял им, как уцелеть во время обстрела: «Бегите в ванную и ложитесь на пол». Поскольку ванная обычно находилась далеко от внешних стен дома, она являлась самым безопасным местом в большинстве квартир.
