– Зачем ему было убивать тебя из-за них? – не унималась Жас. – И где они?
Робби снял с шеи темно-красную ленту. На ней висел бархатный мешочек все того же королевского цвета. Это была фирменная упаковка Дома Л’Этуаль, используемая для флаконов.
– Значит, они всегда были при тебе. Марше спрашивал у меня, не знаю ли я, где они, – сказал Гриффин, когда Робби раскрыл мешочек и вынул бирюзово-белые с кораллом осколки флакона.
Жас, никогда их не видевшая, наклонилась, чтобы рассмотреть. В исследовании происхождения мифов ей приходилось иметь дело со многими драгоценными предметами. Эти не были ни самыми грандиозными, ни самыми интересными.
– Это обычные осколки, – сказала она.
– Нет, не обычные, – возразил ее брат.
– О, Робби, – Жас устала от двухдневного напряжения, бессонницы и недоедания. Только и делала, что нервничала. Жас изнемогла, а от идеализма брата она готова была впасть в истерику.
– Это сумасшествие. Ради этого не стоило подвергать жизнь опасности. Это всего лишь легенда, ради бога!
Жас разозлилась на брата за его романтизм и такие грандиозные мечты. Но, выплеснув свое раздражение, она почувствовала, как что-то произошло на другом уровне. Что-то в этих осколках притягивало ее. Их запах.
Закрыв глаза, Жас сосредоточилась на неизвестном, но знакомом аромате. Это был тот же запах, который она много раз чувствовала в мастерской. Там он был смешан с сотнями других ароматов. Здесь, изолированный в каменном помещении, он казался чистым, без примесей.
Ароматы в старинных стеклянных флаконах в кунсткамере Малахая содержали такую же густую янтарную основу. Но этот вариант был более сложным.
– Ты чувствуешь запах? – прошептал Робби.
Жас подняла голову, кивнула.
– А ты?
Лицо Робби помрачнело.
– Нет, не чувствую.
Жас повернулась к Гриффину.
– А ты?
– Нет. Я чувствую запах пыли. Но, опять же, Робби говорит, что у меня нюх не развит.
Жас улыбнулась.
– Если кто и сможет определить, из чего состоит этот аромат, то одна лишь ты, – сказал Робби. – Нам точно известны четыре ингредиента. Осталось узнать остальные. Ты можешь сказать?
– Какая разница? Это один из ароматов, который кто-то из наших предков налил в глиняный пузырек. Это придуманная история. Ты гоняешься за мечтой.
– Все духи́ есть мечты. Что ты чувствуешь? – не отступал Робби.
Жас закрыла глаза и вдохнула еще раз, поглубже. Вобрала себе в ноздри все. Духи Гриффина, неприятный запах брата, древний аромат, источаемый глиняными черепками, и разделила их.
– Ладан и голубая лилия.
Она слышала, как вдали с потолка капает вода, слышала тихий плеск капель в луже. Мерный ритм, капля за каплей, постоянно, бесконечно. Вода. Падающая вода. Капли воды. Ровный, успокаивающий звук.
Глава 42
Египет, Александрия. 32 г. до н. э.
В центре мастерской был фонтан, и Айсет любила лежать возле него после страстной любви Тота, вдыхая ароматы духов и слушая плеск воды. Иногда она засыпала, пока Тот работал. Он позволял ей вздремнуть, пока не наступало время совершать вечерние ритуалы. Потом она омывалась и спешила домой. Если ее спохватятся, если муж пошлет слуг искать, если ее найдут и неверность раскроется, муж может ее убить. У аристократов была такая привилегия.
От шума приближающихся шагов Айсет проснулась.
– Кто там? – Она беспокойно взглянула на возлюбленного. – Ты кого-то ждешь?
Тот покачал головой.
– Спрячься в кладовке. Подожди там, – прошептал он.
Айсет быстро встала, обернула свой обнаженный стан покрывалом и убежала в дальний конец мастерской Тота. Открыв дверь, она нырнула внутрь.
Волна ароматов была нестерпима. Здесь придворный парфюмер хранил все свои масла и мази, которые использовал для создания духов царицы.
Она сдвинула несколько стеклянных бутылочек на каменной скамье и села, чувствуя, как от страха дрожит ее тело. Шаги приближались. Так много людей.
В ожидании Айсет открывала кувшины и вдыхала аромат их содержимого. Здесь была корица, хвойная живица и ароматы ириса, лилий, роз, горького миндаля. В одном алебастровом кувшине оказались духи с богатым, объемным запахом, и ни один аромат не превосходил остальные. Сложный, красивый запах.
Вдруг Айсет исполнилась грустью, ощущением собственной безнадежной судьбы. Такая страсть должна привести к страданию. И виновата будет именно она. Так было всегда? Даже когда она была ребенком, мать обыкновенно дразнила ее, что если случится беда, то, без сомнений, причиной всегда будет Айсет.
В мастерской теперь были люди, и Тот среди них. Айсет не могла сосредоточиться, ей привиделась река. По течению быстро плыли баржи. Сильные, крепкие мужчины мчались из центра Александрии. Охранники. Плачущие женщины, дети льнут к их ногам.
Часть ее сознания была занята побегом, в то время как Айсет понимала, что, возможно, это было не более чем реакцией на ароматы. Тот говорил, что у него есть духи, вызывающие галлюцинации.
Ей пришлось справиться с головокружением. Надо быть осторожной, чтобы ее не обнаружили. Поэтому, борясь с наваждением, Айсет попыталась закрыть кувшины. Одна крышка упала и разбилась.
Звук! Айсет затаила дыхание, прислушалась. Снаружи было слишком шумно. Она подумала, услышал ли ее кто-нибудь. Оцепенение начало проходить, сознание прояснилось.
Суета снаружи утихла.
– Духи, которые я создал для вас, чтобы лучше спать, помогли? – услышала Айсет обращение Тота к посетителям.
– Да, гораздо лучше вина. Я просыпаюсь без головной боли, которую причиняет мне перебродивший виноград.
Айсет зажала рот рукой, чтобы не издать ни звука. За дверью раздался голос ее царицы. Почему Клеопатра пришла к своему парфюмеру сама?
– Вам требуется еще?
– Возможно. Тебе надо узнать у Кармина, – она назвала своего слугу, который сопровождал ее всегда. – Ты создал новые духи?
– Да, два образца духов. Один основан на аромате роз. Вот…
Царица считалась умной женщиной, хорошо образованной и справедливой, но, когда дело доходило до духов, она требовала от Тота слишком многого. Ее любовь к ароматам была похожа на одержимость. Чтобы угодить ей, Марк Антоний построил эту парфюмерную фабрику и выращивал на прилегающих землях растения с ее любимыми ароматами, рощи деревьев редкой породы хурмы, бальзамин, поля пышных благоухающих цветов.
У Клеопатры был большой выбор ароматов. Многие предназначались для почитания богов, другие для умащивания покойников, для сопровождения их в другой мир. Были мази для тела, волос, постельного белья и одежд.
