Первой на землю спрыгнула Сабрина. После тряски по вконец разбитой дороге, в шутку прозванной местными жителями главным трактом, у нее болело буквально все — ноги, руки, спина, шея, бедра, даже зубы. Сабрина была готова поклясться, что пешком прошла бы весь путь быстрее, чем в этой колымаге, именуемой почтовым дилижансом. Мало того что он тащился по ужасным дорогом чуть ли не неделю, так еще дважды ломались колеса. На их ремонт тоже ушла уйма времени. А пока суть да дело, возница с увлечением рассказывал пассажирам о том, как ломались колеса других экипажей и чем это подчас заканчивалось. Попутно пугал всех разбойниками, которые в этих местах якобы грабят чуть ли не каждый экипаж.
Честно говоря, если он хотел подобными рассказами развлечь пассажиров, то добился как раз обратного. Все как-то сникли и стали опасливо посматривать на дорогу…
Кроме Сабрины и Джека, в дилижансе ехали еще шестеро пассажиров, с которыми они невольно оказались связанными общей дорожной судьбой. Самым шумным из них был коммерсант из Эдинбурга. Он либо с каким-то присвистом сосал трубку, либо громко бранил возницу, который, как ему казалось, плохо управлял лошадьми. Когда же наконец успокоился, то вытащил из кармана большой кусок такого вонючего сыра, что все кругом зажали носы. Кто-то даже предположил, что отвратительный запах исходит скорее всего не от сыра, а от его владельца…
Остальные пятеро были членами семьи служителя кальвинистской церкви — его жена и трое детей. Все они говорили с таким ужасающим южношотландским акцентом, что Сабрина долго не могла понять ни слова. Двое мальчиков постоянно ссорились, пока не вцепились друг другу в волосы. С большим трудом отцу удалось их разнять, надавав обоим подзатыльников.
Четырехлетняя дочка служителя церкви всю дорогу болела. Ей часто делалось плохо, и тогда дилижанс приходилось останавливать.
В довершение ко всему в последние часы резко ухудшилась погода. Небо закрыли тучи, пошел дождь, и поднялся сильный, холодный ветер. День сразу же превратился в сумерки, а голые — окрестности утонули в надвигающейся тьме, наполняясь загадочными и пугающими тенями.
Все радужные надежды, охватившие Сабрину неделю назад, были отравлены трудностями дороги. Решимость ее стала слабеть, поскольку не было больше уверенности в успехе этой поездки. Даже если бы удалось выкрасть Кита, перспектива путешествия с больным мальчиком по этим разбитым дорогам казалась Сабрине ужасной. Смелость увядала, а вера в себя улетучивалась…
Выйдя из дилижанса, Сабрина не стала искать Джека. Еще накануне отъезда они договорились, что будут путешествовать как совершенно незнакомые люди. Поэтому Дарлингтон занял место наверху дилижанса. Сейчас Сабрина подумывала о том, чтобы перебраться туда же и сесть где-нибудь рядом. А лучше всего — снова уткнуться лицом в спину его плаща и наслаждаться этим чудесным, полным волшебного аромата теплом.
Впрочем, можно ли серьезно думать о подобных глупостях?!
Привыкнуть к тому, что она стала любовницей лорда Дарлингтона, Сабрина еще не могла. Ей с трудом верилось, что наступит ночь и она будет лежать в его объятиях, смотреть ему в глаза и повторять слова любви…
Джек обещал Сабрине помощь и защиту, отказался от всех своих планов, чтобы только сопровождать ее. Теперь же она еще больше привязала к себе виконта любовью. Правда, Сабрина не заблуждалась относительно долговечности этого чувства. Все должно было очень быстро закончиться. В противном случае ей грозила гибель. Ибо Сабрина чувствовала, что не сможет долго выдерживать такой накал чувств…
Сейчас она боялась смотреть на Джека, чтобы не привлекать излишнего внимания других пассажиров. Поэтому она некоторое время без особого интереса взирала на двор гостиницы, а потом направилась к парадному входу.
Но возница тут же поспешил предупредить ее:
— Мадам, мы здесь не задержимся!
Сабрина обернулась. Шляпа возницы была глубоко надвинута на лоб, а широкий шарф закутывал шею до самого подбородка. Можно было подумать, что он специально нарядился разбойником с большой дороги, на которого и впрямь был очень похож.
Почему-то сразу почувствовав смертельную усталость, девушка тяжело вздохнула и недовольно сказала:
— Позвольте мне по крайней мере выпить чашку горячего шоколада, иначе я совсем замерзну!
— Конечно, мадам. Ведь это не займет много времени. Сабрина посмотрела в сторону дилижанса и убедилась, что Джек последовал за ней. Он поймал этот взгляд и улыбнулся. Наверное, от этой улыбки ей сразу стало теплее.
— Миледи хотела бы погреться у камина, — сказал Джек вознице. — А чашка шоколада ей так же необходима, как ведро воды для ваших лошадей.
Сабрина едва заметно кивнула Джеку, не решившись на такую же приветливую и теплую улыбку.
— Это очень мило с вашей стороны, милорд, — с внешней холодностью ответила она на слова виконта, адресованные вознице. — Но я готова продолжать путешествие. Уверяю вас!
Однако по бледному лицу Сабрины, посиневшим от холода губам и умоляющим фиалковым глазам Джек понял, что день отдыха девушке просто необходим. Он подошел к ней, положил руку на плечо и, обернувшись к вознице, спросил:
— Когда следующий дилижанс?
— Трудно сказать, — пожал плечами тот. — Скорее всего не раньше следующей недели.
Сабрина дернула Джека за рукав:
— Оставьте! Я поеду сейчас. Слишком долго ждать!
— Понимаю, дорогая, — возразил Дарлингтон, крепко сжав ей плечо. — Но я морально чувствую себя совсем разбитым. Пожалейте несчастного мужчину!
В том, что Джек лжет, Сабрина не сомневалась. Хотя, возможно, в этот момент ему действительно было холодно. Но выглядел он таким же свежим, как при выезде из Бата. У нее же от холода болела грудь и посинели пальцы. Сабрина растерянно посмотрела сначала на свои отказывающиеся повиноваться руки, потом на Дарлингтона:
— Я… я…
Джек подхватил ее под коленки и поднял на руки.
— Снимите мой багаж вместе с седлом и перенесите все в холл гостиницы, — сказал он вознице. Мы с миледи пока останемся здесь…
Посмотрев на Сабрину, он только сейчас заметил, как она похудела за эти дни. Какой слабой и несчастной выглядела! Почему он не предупредил ее о всех трудностях подобного путешествия? Можно было с самого начала настоять на том, чтобы нанять частный экипаж, а не трястись в этом скрипучем и мерзком дилижансе! И не травиться убогой едой в придорожных харчевнях, а запастись свежими продуктами, напитками, вообще всем необходимым! Включая, конечно, теплую одежду! Как же можно было так себя вести?! Что он за мерзавец после всего этого?! Почему даже не позаботился о том, чтобы его любовница не испытывала никакой нужды в дальней и тяжелой дороге?
Ответ на все эти вопросы был предельно прост: потому что в тот момент Джеком Дарлингтоном двигала только жажда плотских утех! И ничто иное! Он больше всего боялся, что Сабрина уедет одна, лишив его изголодавшееся от неудовлетворенного желания тело новых наслаждений!
