Он повернул голову и посмотрел на кровать, где в совершенно невинной позе лежала обнаженная Сабрина. Джек взял ее всю, без остатка и все же не чувствовал себя до конца удовлетворенным. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы в нем снова вспыхнуло страстное желание.
Сабрина отдалась ему с доверием, готовностью и любовью. Дарлингтон мог бы поздравить себя с победой. Ему удалось соблазнить ее и при этом испытать небывалое наслаждение. Джек и раньше подозревал, что за скромной внешностью Сабрины скрывается страстная, горячая натура. Но о том, что он нашел час с небольшим назад, не мог даже и мечтать…
Его тело вновь предательски заявило о себе, отказываясь подчиниться рассудку. С некоторым смущением Джек заметил, как наливается новой силой и твердеет его мужская плоть при одном воспоминании о губах, совершенной груди, лихорадочном темпераменте Сабрины. Ничего подобного Джек никогда не чувствовал ни с одной женщиной!
Итак, его месть свершилась! Поставленная задача выполнена! Теперь их отношения должны завершиться. Хотя Сабрина даже не догадывается об этом. Для Дарлингтона продолжать их связь означало бы пойти наперекор рассудку. Но почему тогда его мучают сомнения? Почему он упорно думает о том, что будет делать дальше?
С той самой ночной встречи на дороге, когда Джек впервые увидел Сабрину в темном углу кареты, предчувствие, что их ожидает общая судьба, не раз посещало его. Он не мог ничем объяснить этого. Но не мог и отбросить, как что-то совсем нереальное.
Возможно ли, чтобы он, Джек Дарлингтон, оказался так точно, в самое сердце, пораженным стрелой амура, что не смог доиграть до конца им же самим придуманную пьесу?
Он не принимал всерьез разговоры о так называемой рыцарской любви. Джентльменское отношение к женщинам, внимание, ухаживание, галантность, необходимость охранять их честь — над всем этим Джек Дарлингтон очень редко задумывался. Он никогда не чувствовал особой привязанности ни к одной из них как до близости, так и после.
Порой его пытались заманить в ловушку. Но всегда неудачно.
Сабрина ничего подобного не делала. Она не принадлежала к разряду женщин-хищниц, стремящихся непременно настоять на своем и показать мужчине свое превосходство. Удивительная отзывчивость Сабрины была естественной, лишенной даже намека на фальшь. Это тоже удивляло Дарлингтона, потому что сам он отличался жестоким эгоизмом. Тем более странно, что эта девушка, не говоря ни слова, сумела заставить его вести себя по отношению к ней уважительно, заботливо, даже целомудренно. Раньше в отношениях с женщинами он считал все это совершенно лишним. Стремление быть с ними чутким и нежным, не стараясь полностью подчинить себе, до встречи с Сабриной не было свойственно Дарлингтону. Поэтому то, что он открыл в себе минувшей ночью, показалось Джеку непонятным и даже… опасным!
Бесшумно ступая, он подошел к кровати. Да, этой ночью он добился своего. Сделал это очень мягко, без желания подчеркнуть свое превосходство, которое было раньше так свойственно Дарлингтону. Словно таившиеся в нем всю жизнь силы ада иссякли, оставив для Сабрины только чуткую, нежную душу.
Нет, сейчас он не мог ее покинуть! По меньшей мере — до выполнения условий их сделки. И если для этого надо ехать в Шотландию, что ж, он поедет туда! Видно, так хочет Бог!
Джек опустился на край кровати и положил ладонь на грудь Сабрины…
— Вы были в таверне на берегу Темзы? — Да.
— Почему же я вас не узнал?
— Неудивительно! В тот вечер я была одета в мужские панталоны и камзол, одолженные у подруги. А на голову нахлобучила опять-таки чужой парик.
На лице Дарлингтона появилось выражение неподдельного удивления:
— Вы переоделись в юношу?
— Скорее — в молодого горожанина. Леди Шарлотта и я решили, что это будет очень оригинально и забавно. Действительно, нам удалось познакомиться с такими сторонами жизни, о которых большинство женщин не имеют никакого представления. Хотя подобный маскарад, насколько я помню, больше понравился мне, чем графине. — Сабрина игриво посмотрела на Джека. — Хотите, я спою вам песенку, которую услышала в тот вечер и запомнила?
— Конечно!
Песенка оказалась очень неприличной, что вызвало громкий смех Дарлингтона.
— Боже правый! Да вы совсем в моем вкусе! С таким же не признающим никаких правил сердцем, как и у меня! — Думаю, вы не ошиблись!
— Сабрина! Не ждите от меня больше ни пощады, ни нежности! — воскликнул сквозь смех Джек. — Сегодня я отдал вам все, что имел за душой! — Он прикрыл ладонью обнаженную мужскую плоть: — На сегодня достаточно! Как для меня, так и для вас. Но однажды вы поймете, как это уже не раз случалось с другими женщинами, что не в силах меня удержать. Ибо мне захочется большего, нежели вы можете дать. Когда этот день настанет, не обижайтесь и помните, что я вас предупреждал!
Сабрина открыла было рот, чтобы сказать «да». Но неожиданно для себя самой ответила «нет».
— Прекрасно! — вновь рассмеялся Джек. — По крайней мере откровенно и честно! В свою очередь, обещаю всегда быть таким же с вами. Когда-нибудь вы поймете, что я сейчас имею в виду. И тогда возненавидите. Поскольку я предрекал вам боль и страдания. Но почти уверен: исцелившись от душевных ран, причиненных вашим покорным слугой, вы достойно оцените мою сегодняшнюю прямоту. И может быть, сможете меня простить!
— Тогда зачем об этом сейчас говорить?
— А если я просто хочу по-рыцарски вас предостеречь? Но не ждите от меня постоянного великодушия. Я хочу вас и постараюсь получать настолько часто и полно, насколько у меня будет хватать сил. Вас не пугает подобная перспектива?
Сабрина посмотрела на Дарлингтона и мысленно отбросила неприятные мысли, вызванные его безжалостными словами. Ведь она не могла ожидать от него ничего другого!
Отодвинув ладонь Джека, прикрывающую его пах, Сабрина своей рукой сжала возбужденную мужскую плоть.
— Нет, не пугает! — прошептала она в ответ. Страстное желание буквально брызнуло из глаз Джека.
— Голодная волчица! Вы бросаете мне вызов?
Почувствовав, как осторожно и нежно скользит его ладонь к средоточию ее женственности, Сабрина не могла сдержать счастливой улыбки.
— Вы сами это сказали, милорд!
— Джек! — поправил ее виконт. — Впредь всегда зовите меня в постели только по имени!
И он прильнул губами к твердым, как рубины, соскам ее груди…
Глава 21
Шотландия, ноябрь 1740 года
— Пассажиры могут выйти! — донесся голос форейтора. В следующее мгновение его лицо появилось в окне дилижанса.
— Остановка пять минут! Надо напоить лошадей. Дилижанс, следовавший из Хауика в Кельсо — самое сердце расположенного на границе с Шотландией графства, остановился около небольшой придорожной гостиницы. Пока возница слезал с козел и доставал ведро, чтобы набрать воды для лошадей, пассажиры с удовольствием вышли подышать свежим воздухом и размять онемевшие от долгого сидения ноги.
