Ласки Лукаса казались Джесси неземным блаженством. Лукас снова рядом с ней, он держал ее в своих объятиях, его губы целовали ее. И все же Джесси жаждала большего. Ей хотелось, чтобы он повалил ее на мягкое шуршащее сено, вошел в нее и стал ее частью. Она хотела, чтобы он утолил ее страсть, и не испытывала никакого стыда, а только радостное удивление.
Лукас застонал, и Джесси поняла, что он тоже хочет ее, что его, как и ее саму, сжигает неистовая страсть. Заниматься любовью здесь, в конюшне, – настоящее безумие, но они уже плохо контролировали себя.
– Мы сошли с ума, – прошептал Лукас, пытаясь взять себя в руки. – Сюда могут войти, а мы даже не услышим.
– Да, не услышим… – с улыбкой подтвердила Джесси, находившаяся в полузабытьи. Она сжимала Лукаса в объятиях и тяжело дышала от страсти. – Мне так хорошо… Я не хочу размыкать объятий и снова расставаться с тобой.
Крепко прижав Джесси к своей груди, Лукас поцеловал ее в лоб.
– Я знаю, – прошептал он.
– Расскажи, что случилось? – попросила Джесси. Ее руки проникли под его рубашку из грубого полотна и стали ласкать его тело.
Лукас погладил Джесси по голове. Она взглянула на него и увидела, что на его губах играет лукавая улыбка.
– Да, пожалуй, давай лучше поговорим, пока я не завалил тебя на сено. Чтобы держать себя в руках, я расседлаю мерина.
Джесси тихо засмеялась.
– Я зажгу фонарь, – предложила она.
Теплый свет фонаря освещал середину конюшни, а по ее углам залегали густые тени. Джесси повесила фонарь на крючок одного из опорных столбов, поддерживающих кровлю, и стала смотреть, как Лукас снимает седло и сбрую со своего коня. По его нервным судорожным движениям Джесси поняла, что Лукас сильно расстроен тем, что ему не удалось бежать, хотя он и искренне радовался встрече с ней. У Джесси сжалось сердце от боли.
– Ты же собирался бежать сегодня вечером, – выговорила она.
– Да, собирался.
– Уоррик сказал, что бежали шесть человек. Где они?
– Бежали. К сожалению, один из них решил свести счеты со своим недругом, перед тем как покинуть усадьбу.
– Я знаю. – Джесси поглаживала мерина по носу.
Лукас бросил на Джесси внимательный взгляд и стал чистить щеткой шею и бока коня.
– Собаки твоего брата взяли след того парня, прежде чем он успел добраться до бухты. Мы слышали громкий лай.
– Его поймали? Лукас покачал головой:
– Нет, но я уверен, что преследователи выйдут по следу на берег прежде, чем лодка успеет скрыться из виду. Еще не стемнело. Между тем твой брат сообщит о беглецах капитану Бойду, и «Отпор» перехватит их при выходе из бухты.
– И что же ты сделал, когда понял, что все пропало?
Он помолчал, потупив взор.
– Я оттолкнул лодку от причала, а потом поехал навстречу отряду преследователей, – наконец снова заговорил Лукас. – Они во главе с твоим братом и надсмотрщиком Долтоном уже успели подняться на вершину холма.
– Не понимаю, зачем ты так сделал! – воскликнула Джесси, чувствуя, как ее сердце сжимается от тревоги.
Лукас снова принялся за работу. Стоя спиной к Джесси, он стал тщательно чистить бока лошади.
– Чтобы задержать их, конечно, – небрежным тоном, не поворачиваясь, проронил он. – Я наврал им с три короба, сказал, что находился поблизости от усадьбы Граймза, когда увидел беглецов, достающих лодку из укрытия. Моя ложь звучала вдохновенно, я долго рассказывал им о том, как едва не попал в руки убийц и, проявив чудеса героизма, скрылся от них. Однако я заверил преследователей, что успел заметить, в каком направлении поплыли беглецы.
– Ты сказал моему брату, что лодка взяла курс на север? – задала вопрос Джесси.
Лукас усмехнулся:
– О нет. Я сказал ему правду. Я сообщил преследователям, что беглецы направились на юг. Долтон прекрасно знает, что ирландец никогда не предаст своих друзей, поэтому фрегат «Отпор» возьмет курс на юг, чтобы перехватить лодку и не дать ей возможность выйти в открытое море.
А когда проклятые британцы наконец поймут, что ошиблись, мои товарищи уже высадятся на одном из необитаемых южных мысов острова и скроются от погони. Лукас отвел серого мерина в стойло.
– А мой брат спросил тебя, почему ты в столь поздний час оказался в бухте?
– Я сказал ему, что ты потеряла где-то здесь медальон и послала меня отыскать его, – донесся голос Лукаса из темного стойла.
– И он поверил тебе?
– Да. – Лукас снова вышел на свет и достал из кармана золотую вещицу. – Потому что я действительно нашел твой медальон.
Подойдя к Джесси, Лукас приложил кулон к ее груди. Прикосновение его пальцев заставило Джесси вздрогнуть, она подняла голову и взглянула на Лукаса.
– Мне очень жаль, что тебе не удалось бежать, ведь ты так хотел обрести свободу.
Лукас покачал головой.
– Да, я действительно хотел бежать отсюда. Но авантюра показалась мне чертовски рискованной. Кроме того, я имел основательные причины вернуться и остаться здесь.
– Ты непременно убежал бы вместе со своими приятелями, если бы мой брат не бросился за вами в погоню.
– Ты так думаешь? – Он отвернулся от нее, и Джесси увидела, как напряглась его спина. – Я ненавидел ваш остров всей душой до тех пор, пока не встретил тебя. Я мечтал совершить побег, рискуя жизнью, которой я не дорожил. Но сейчас мне есть что терять. – Он помолчал, а затем добавил глухим голосом: – Иногда я ненавижу тебя за это.
Она подошла к нему сзади на расстояние вытянутой руки.
– Завтра я собираюсь прогуляться верхом до тропического леса, – уведомила она.
Он резко повернулся и пристально взглянул на нее, сразу же догадавшись о цели ее поездки. Он хотел что-то возразить, но Джесси не дала ему раскрыть рта.
– Молчи! Не говори ни слова! Теперь уж я сделаю то, что хочу.
Лукас взял руку Джесси и поцеловал ее ладонь.
На следующее утро они отправились в путь по извилистой тропе, которая вела к подножию покрытых тропическим лесом гор. Когда они въехали под сень миртов, акаций и хинных деревьев, наступил уже полдень, и лучи жаркого солнца играли бликами, проникая сквозь листву. Запрокинув голову, Лукас наблюдал за яркими резвящимися попугайчиками, думая о том, что никогда не привыкнет к жизни на острове Тасмания, ставшем для него настоящей тюрьмой.
В Ирландии сейчас стояла осень, пора золотого листопада и холодных ветров. Серое небо низко нависало Над полями и пожухлой травой лугов. А здесь, на Тасмании, в октябре все зеленело и цвело. Под чистым голубым небом благоухала сирень и радовали глаз разноцветные тюльпаны. Такое несоответствие времен года ставило Лукаса в тупик и лишний раз напоминало, что он находится в изгнании, вдали от дома.
