Вот две самые жуткие вещи, которые можно сказать женщине.
1) «Ау – слышишь эхо?» – во время орального секса.
2) «Я больше тебя не люблю».
Я опустилась на холодные плитки пола и забилась в угол. Лгала ли она? Должно быть, лгала. Но что я могла поделать? Я продолжала говорить Джулиану, что он любит меня, но он мне не верил! Испробовав все возможные способы убеждения «вернись-ко-мне-ты-любовь-всей-моей-жизни»: мольбы, унижения, анонимные угрозы, бросания под его машину, я поняла, что настала пора переходить к более радикальным мерам, и решила усилить наблюдение за ним. Взяла напрокат микроавтобус и дежурила у его дома утром, днем и ночью. Никогда не покидала свой пост, даже когда заклинивало сиденье и я скрючивалась, как краб, согнув колени, шаря отмороженными руками на уровне приборной доски.
Когда микроавтобус стал мне не по средствам, я наняла сообщника. Анушка, из-за храпа Дариуса страдающая бессонницей, была вполне подходящей кандидатурой. Ее «мерседес» резко затормозил, влетая на парковку для инвалидов на Коннот-роуд. Анушка заглушила мотор.
– Энни, здесь нельзя парковаться.
Она с сомнением посмотрела на меня.
– Можешь считать меня старомодной, но мы занимаемся преследованием. Мы уже нарушили четыреста правил, и за это нас могут посадить в тюрьму, а ты волнуешься о том, что нас оштрафуют?
– Боже! – вскрикнула я, сфокусировав свой бинокль. – Он отдал ей целую полку в ванной!
– Целую полку? Куколка, это, наверное, серьезно, – Анушка вырвала у меня полевой бинокль.
– Черт возьми! Мне кажется, она собирается к нему переехать. – Я отстегнула ремень безопасности. – Пойду посмотрю поближе.
– Никуда ты не пойдешь. Ты просто одержима мыслью вернуть своего бывшего мужа. Это уже и так зашло слишком далеко, Бекки. – Анушка заперла двери машины. – Тебе нужно жить своей собственной жизнью.
Я пробовала, правда. Я старалась. Но я чувствовала себя вырванным из книги листком и мечтала снова стать страницей. Без Джулиана мир казался выцветшей черно-белой фотографией.
Что нужно сделать сегодня: 1) Перестать думать о Джулиане. 2) Перестать думать о Джулиане. 3) Купить Джулиану дорогой подарок. 4) Забраться в дом, чтобы узнать, переезжает ли моя лучшая подруга к моему мужу.
– Я не могу, Энни. Я пробовала.
– Но в этом есть что-то положительное, куколка, ты же знаешь.
– Что?
– Если они действительно съедутся, ты сэкономишь на рождественских подарках.
Анушка не поддавалась обработке. Взяв ее на буксир, я стремглав понеслась к моему бывшему дому. Целый час мы шлялись туда-сюда, стараясь держаться на расстоянии от сексуально озабоченных собак и плотоядных мошек. Было промозгло и ветрено.
– Мне холодно, – ныла Анушка.
– Ш-ш-ш.
– Пойдем отсюда.
– Нет.
– Бекки, собака уже обслюнявила мне всю ногу! – деликатно сказала она.
Кусая внутреннюю сторону щеки, чтобы не зарыдать, я обернулась на городской ландшафт с высящимися небоскребами и памятными местами, куда мы ходили вместе.
Когда Джулиан и Кейт наконец-то ушли – прогуливаясь под руку, как я с болью отметила, – и летний свет стал медленно угасать, я с трудом повернула ручку окна в прачечной, которая, как я знала, была сломана.
– Бекки! Когда ты сказала, что хочешь поближе посмотреть, я не думала, что ты собираешься вламываться в дом. Я точно сваливаю отсюда!.. Тебе должно быть известно, что так не делают, куколка.
Я уже наполовину влезла в окно, когда увидела, что моя напарница нажала на педаль газа. Карабкаясь и стараясь найти точку опоры, я поцарапала ногу и, громко ругаясь, обдумывала настоящую жизненную мудрость, которую я извлекла за последнее время: ни одна женщина, даже умудренная опытом, не застрахована от самых несусветных глупостей.
32
Воспоминания о прошлых флиртах
Былое ощущение дома ранило мне сердце. Пахло свежим кофе и книгами в кожаных переплетах. Я чувствовала, что истекаю кровью от ностальгии.
Порывшись в кухонных принадлежностях (кофеварка и машинка для приготовления блюд из макарон явно принадлежали ей) и шкафах спальни (она колонизировала целую полку под нижнее белье – явно плохой знак), я зарылась носом в халат Джулиана, и это было большой ошибкой. Его запах пробудил пульсирующую боль потери и страстное желание быть с ним. Я представила его спящим: простыни смяты и отброшены в сторону, волосы сбиты в нечто, напоминающее королевскую корону. А рядом подушка, на которой должна была лежать моя голова, но теперь там красуется ямка от черепа моей подруги.
Погрузившись в печаль и раскаяние, я не заметила, как ключ в замке повернулся. Скрип ступенек вывел меня из задумчивости, я выключила свет и проворно, словно кошка Кейт (кстати, кошкина еда странной консистенции гнила на подоконнике в спальне), метнулась под латунную кровать.
Когда свет включили, я подпрыгнула всем телом, зацепившись волосами за пружины кровати. Несколько секунд в воздухе была тревожная тишина.
Я была уверена, что меня обнаружили. Сердце билось так громко, словно его пульсацию передавали по радио. Лежа под кроватью в клубах пыли и куче использованных салфеток, стараясь не чихнуть, я видела предметы, которые мы считали канувшими в лету, – атласный тапочек, оперный справочник и брошюру «Стройные бедра за тридцать дней».
Напряглась, чтобы различить звуковые сигналы… довольно отвратительные звуки.
Что может быть ужаснее, чем слушать, как другие занимаются сексом? Особенно, если каждый прыжок в постели вырывает пучки твоих волос. Осознав, что происходит над моей головой, я издала невольное «ох» – так выдыхают воздух, когда видят аварию на дороге.
Отвратительные звуки прекратились.
– Ты слышал? – донесся голос Кейт с протяжным австралийским акцентом.
– Нет, – промямлил Джулиан, его бормотание плавно перешло в долгий роскошный стон.
Мысль о том, что Кейт может быть эротичной в постели, наполнила меня удивлением и отчаянием одновременно. Как Джулиана могла возбуждать Кейт? Этого я не могла объяснить. Я заткнула уши, но их вопли тянули на десять баллов по шкале Рихтера. Господи! Им обязательно так громко вопить, занимаясь сексом? А со мной он так же громко трахался?
Этого унижения было недостаточно – мне пришлось выслушивать прелюдию к следующему акту.
– Сладкие мои губки.
Сладкие губки? Боже, кажется, меня сейчас вырвет.
– Это было прекрасно, – промурлыкал Джулиан.
– В смысле, ты был прекрасен. Да уж, точно пора блевать.
– Правда? А Бекки жаловалась, что я слишком пассивен в постели, и говорила: «Там наверху так одиноко».
И это мой собственный муж! Я едва сдерживалась – так хотелось вскрикнуть и вмешаться в их беседу.
