— Тебя в последнее время почти не видно.
— Много времени провожу в библиотеке, — пожал плечами Гай.
— Да, и гуляешь. Это я понял.
Кофе остыл, и Гай сделал знак официантке.
— Отличное место, чтобы провести Рождественский сочельник. — Бэзил отложил меню в сторонку.
— Просто хотел посидеть и подумать.
Появилась официантка с кофе для Гая.
— Мне тоже кофе, пожалуйста, мисс, и кусок орехового пирога, — попросил Бэзил, потом сел поудобнее, положил руки на стол. — Посидеть и подумать, говоришь? Дома тоже есть стулья.
— Мне еще и пирога захотелось.
— Ну хорошо. И о чем же ты тут думал?
— О Рождестве. О Младенце Иисусе. О будущем.
— Ага. — Бэзил удовлетворенно крякнул, когда перед ним поставили тарелку с пирогом. — Кстати, о будущем. Может, пригласишь завтра Анжелину на обед? Я уже пытался, но, думаю, одинокая женщина с ребенком не сможет отказать тебе в светлый праздник Рождества.
— Она в Рождество остается одна? — поднял глаза Гай.
— Да, я тоже считаю, что это плохая идея.
Гай молчал.
Бэзил отодвинул пирог. Суховат, но зато кофе горячий и крепкий.
— Тебе ведь нравится Анжелина?
Гай оживился.
— Очень. Бэзил, я никогда не встречал таких женщин. Именно о ней я думал все это время.
— И…
Губы Гая сжались в тонкую линию.
— Но меня влечет и та жизнь, которую я оставил. Когда я был рядом с ней, особенно в тот день, когда родился малыш… Я никогда не рассказывал тебе, но сначала мы подумали, что с ребенком несчастье, что он не дышит. И она попросила меня окрестить его.
— И ты? — поразился Бэзил.
Гай на краткий миг словно вернулся в тот день, услышал крик и мольбы Анжелины.
— Нет. Не было необходимости. С малышом все оказалось в порядке. Но я понял, насколько это важно было для нее. Насколько важна ей именно душа ребенка.
Бэзил кивнул; Гай затронул очень глубокие проблемы, и сегодня ночью они звучат особенно пронзительно.
— Понимаю, некоторым мужчинам неловко встречаться со вдовами, особенно когда есть маленький ребенок. — Бэзил отхлебнул кофе.
— Дело не в этом. Совсем нет. Просто в моей голове больше вопросов, чем ответов. Мне нравится Анжелина, и то, что я помогал ей в родах, было самым сильным и волнующим переживанием в моей жизни. Но у меня куча вопросов — о вере, о себе самом. Кто я такой, где я должен быть, чтобы сделать именно то, что должен. А ей, наверное, необходим человек, который не мучается сомнениями день и ночь. Ей нужен тот, кто будет жить ради нее, заботиться только о ней, на ее условиях.
Бэзил почувствовал, что пришло время говорить откровенно.
— Гай, наверное, она заслуживает просто доброго мужчины с добрым сердцем, который будет рядом и будет любить ее и ребенка. Условия? Их можно обсуждать. Если хочешь услышать мое мнение, ей нужно жить дальше, и тебе нужно жить дальше. Но если не сделать первого шага, ничего не произойдет. Ты должен сделать выбор, Гай. В противном случае кто-то другой сделает его за тебя.
Гай мрачно кивнул, соглашаясь.
Появилась официантка, поставила перед Гаем белую картонную коробочку, перевязанную бечевкой.
— Кстати, мне предложили работу, — сообщил Гай.
— Правда? — Бэзил с трудом скрыл удивление.
— Ага, в одной местной газете, редактором и журналистом. Неплохое жалованье, учитывая, что газета не из важных. Многочасовые оттачивания пера в библиотеке, может, и принесут плоды.
— Ты намерен принять предложение?
Гай громко рассмеялся, сообразив вдруг, как он ответит.
— Еще не решил.
Теперь смеялся и Бэзил.
— Ладно, раз уж мы заговорили о деньгах, — отсмеявшись, вспомнил он. — У меня к тебе вопрос. На свадьбе Анжелина рассказала мне, как Джерри возил ее в магазин за детским приданым, и поблагодарила за то, что мы вскладчину оплатили все это. Я не стал ей ничего говорить, но, вообще-то, я не давал никаких денег, а ты?
— Нет, Джерри ничего такого не предлагал.
— Мне тоже. Я расспросил остальных, но и к ним он тоже не обращался.
— Выходит, Джерри сам, в одиночку, сделал такой подарок?
— Получается так.
Гай перевел взгляд на дверь, потом опять на Бэзила, как будто услышал звон колокольчика и увидел, как в дверь входит некто, хорошо знакомый. И все изменилось, что-то внутри него щелкнуло и встало на место — как последняя деталь невероятно замысловатого пазла.
Гай резко встал:
— Я должен идти. У меня важное дело.
— Когда вернешься домой? — Бэзил озадаченно смотрел на него снизу вверх.
— Не знаю. — Гай оделся, подхватил коробку со стола.
— Гай, послушай старика, когда-нибудь тебе все же придется принять собственное решение.
Гай опустил ладонь на плечо Бэзила, заглянул ему прямо в глаза:
— Знаешь, я только что это сделал. С Рождеством!
Ясным рождественским утром Анжелина слушала церковные колокола. Вчера вечером она укутала Фрэнсиса и пошла вместе с ним на ночную мессу — свою любимую службу в году. В церкви всегда удивительно красиво, и все мальчики-служки участвуют в мессе в своих красно-белых одеждах, и поют в эту ночь торжественнее обычного. Фрэнсис, впрочем, мирно проспал всю службу.
Они с Фрэнсисом позавтракали вместе, а потом Анжелина отнесла его в гостиную, и малыш широко распахнул глаза при виде коробок, свертков всех цветов, форм и размеров, которые Анжелина выложила под елкой накануне ночью. Несколько штук она раскрыла сразу, а остальные оставила на потом, чтобы растянуть удовольствие.
На рассвете Анжелине приснился Фрэнк, и она очень удивилась. Ничего такого не случалось уже месяца два, хотя она вспоминала о нем каждый день, и по нескольку раз, особенно когда смотрела на Фрэнсиса.
Во сне Фрэнсис был постарше, лет пяти, и они с Фрэнком возились в мастерской. Сооружали, кажется, школьную парту, как раз для первого класса. Фрэнк учил Фрэнсиса, как правильно держать молоток, как забивать гвоздь, как держать его ровно и крепко. Она наблюдала за ними некоторое время, а потом сказала:
— Я и не знала, что вы здесь, ребята.
— Конечно, мы здесь, — отозвался Фрэнк. — Ведь тут здорово. Я всегда буду здесь, если понадоблюсь тебе.
— Правда, он прелесть? — спросила она.
— А как же иначе? Ведь он наш сын.
На этом месте она проснулась.
Анжелина с Фрэнсисом посмотрели «Чудо на 34 улице», Анжелина — в сотый раз, а Фрэнсис — в первый. Она расплакалась, когда Крис Крингл заговорил по-голландски с маленькой сироткой, а Фрэнсис захныкал, когда пришло время обедать. Она накормила его пюре из баночки, а сама съела сэндвич с жареным сыром и помидором. У Анжелины не было абсолютно никаких планов на ужин — такого не случалось давным-давно, но, как ни странно, она ощущала удивительное облегчение. Пустяки, позже она приготовит что-нибудь простенькое, а вечером они с малышом пойдут к Тине и Джонни — на святочное торжество, с бабушкой Фрэнсиса и остальной родней.
