– Нет слов, как я тебя ненавижу, – парировал второй голос. – Даже сильнее, чем пришлого.
Эвик усмехнулся их глупости. Сельжане и правда уникальная раса. Когда люди впервые приземлились здесь, они нашли голодающих туземцев – ненависть мешала им объединиться для совместного ведения сельского хозяйства. Земля направила на Сельж управляющих, чтобы помочь туземцам организовать работу. Без земного вмешательства сельжане бы попросту вымерли.
Но дурачье возненавидело землян даже сильнее, чем друг друга.
«Миленький народец», – подумал Эвик.
– Эй, займитесь-ка делом! – крикнул он в открытое окно.
Язвительным хором туземцы ответили: «Хорошо, господин» – и поплелись прочь. Нужно попросить их не обращаться к нему «господин». Его должность – управляющий.
Эвик подошел к двери, готовый начать свой первый рабочий день в должности управляющего. Пушок столкнулся с каким-то тощим местным зверьком, но гордо прошествовал мимо.
– Молодец, киса, – похвалил кота Эвик и направился в поле.
Следующие две недели принесли одни разочарования. Сельжане, казалось, забыли все, чему их учил предшествующий управляющий, и Эвику пришлось начинать с нуля, по новой объясняя принципы ведения сельского хозяйства и его важность в жизни туземцев.
Сельжане ухмылялись, сыпали ругательствами и изо всех сил старались не замечать управляющего. В конце концов Эвик отправил всех в поле, и ситуация начала выправляться. Сельжане неохотно готовили почву под посев семян, что должно было в будущем обеспечить их продовольствием, а Эвик присматривал за ними, следя за тем, чтобы они не обманывали сами себя.
Он рассудил, что хорошая социологическая статья о сельжанах произведет на начальство благоприятное впечатление и положительно скажется на его карьере. В один из дней он взял с собой в поле бумагу и карандаш.
– Скажи-ка, – обратился он к старому бородатому сельжанину, исправно машущему мотыгой на краю поля, – почему вы все разговариваете на английском?
На ознакомительной лекции этот момент почему-то не прояснили.
Туземец уставился на Эвика.
– Господин, – сказал он, – до прихода землян мы использовали множество разных языков. У каждой семьи был свой собственный язык. У меня тоже. Никто в мире не мог разговаривать на нем, даже моя жена. – В его взгляде сверкнула гордость.
– Как же ты общался с другими? Учил их языки?
– Ни с кем я не общался, – гордо заявил сельжанин. – Стал бы я учить язык низших существ. Другие, – он презрительно махнул в сторону работающих, – тоже не учили. А вот использовать язык землян было не столь унизительно. Потому что вы – пришлые.
– Ты не любишь пришлых?
– Не люблю, господин. Я ненавижу своих, но пришлых – куда сильнее.
– Не называй меня «господин». Я – управляющий.
Эвик делал заметки, пока туземец работал. Это немыслимо, чтобы люди были настолько нетерпимыми и такими невероятно разобщенными! Туземец безучастно помахивал мотыгой, едва царапая грунт.
– Работай как следует! – прикрикнул Эвик. – У вас есть какие-нибудь братства?
– Какие-нибудь что, господин?
Эвик объяснил.
– Нет, господин. Мы все – единое целое. Мы – народ. Но никто никого не любит, и никто не объединяется.
– Почему же вы называете себя народом? Чтобы потешить самолюбие?
– Нет! – Старый сельжанин сплюнул на землю. – Пусть я и не люблю свой народ, но мы все равно лучше других. Лучше, чем пришлые.
– Вроде меня?
Молчание туземца было красноречивее любых слов.
– Ладно, оставим это, – сказал Эвик. С такой извращенной логикой он еще не сталкивался. Если и есть на свете раса законченных психов, решил он, то она именно здесь.
– Взрыхляй глубже! – указал Эвик. Туземец едва ворошил грунт.
Эвик продолжил обход полей. Спустя некоторое время он понял, что никто не работает. Сельжане размахивали мотыгами, стукали ими по земле и внимательно следили, чтобы не сделать больше, чем соседи по полю.
– А ну работайте, черт вас возьми! – разозлился Эвик. Если они ничего не посеют, то не будет зерна. А не будет зерна – Колониальное управление повесит на него всех собак.
– Хорошо, господин, – раздался насмешливый хор, и туземцы продолжили вяло царапать землю.
– И не называйте меня так.
Обязательно нужно написать о них статью. Получается, они – одно большое братство. Братья по ненависти. А я и Пушок вне их круга.
– Рыхлите землю как следует. – Он покопался в памяти, подыскивая подходящие угрозы, потом вспомнил, что все примитивные создания суеверны. – Не будете усердно работать, за вами придет дьявол.
Сельжане дружно ухмыльнулись. Один из них сплюнул на землю.
– Что это значит? – спросил Эвик.
– Так нет же никакого дьявола, господин.
– Богов тоже, – добавил другой.
– И вообще нет никого величественнее меня, – повысил голос первый. – На всем белом свете!
– Лживая дрянь! – воскликнул второй. – Самый величественный – я, а не ты! И никак иначе!
Двое уставились друг на друга, угрожающе подняв мотыги.
– А ну, тихо! – прикрикнул Эвик.
– Мерзкая гадина!
– Вшивая куча!
Они остервенело приплясывали на месте, размахивая мотыгами, но так, чтобы не задеть друг друга. Из ознакомительной лекции Эвик помнил, что туземцы избегают насилия. Уж очень они трусливы и боятся получить сдачи.
– А ты… ты тоже грязная крыса! – вдруг крикнул кто-то из туземцев своему соседу.
В воздух взметнулись мотыги, но раскачивались они осторожно, чтобы ненароком никого не зацепить.
– Хватит! – взревел Эвик. – Прекратите, чертово отродье!
Туземцы опустили мотыги и окатили землянина волной коллективной ненависти.
– Хоть я тебя и на дух не переношу, – сказал кто-то кому-то, – но господина я ненавижу сильнее.
– И в этом мы едины, презренное животное, – ответил туземец.
– Возвращайтесь к работе! – рявкнул Эвик, дрожа от злости.
Он вернулся в Колониальный Дом. Перед дверью грелся Пушок, изредка пофыркивая на туземных зверьков, когда те подбирались слишком близко. Эвик зашел в дом и закрыл дверь.
Он попытался вздремнуть, но воздух был невыносимо влажный. Тогда он сел в кровати, взял учебник химии и постарался сосредоточиться.
«Окисление – алгебраическое увеличение степени окисления элемента, подразумевающее потерю электронов окисляемым элементом. При обратной реакции, когда элемент восстанавливается, его степень окисления уменьшается и, соответственно, его атомы…»
