Она не хуже нас понимала, насколько это трудная задача.
— Я не могу дать тебе ответ сегодня, Ариэлла. — Мае отодвинула стул. — Сейчас я нужна Рафаэлю. Вот поставим его на ноги, тогда и подумаем о спасении мира.
Я кивнула. Но тяжесть услышанного давила мне на грудь всю ночь.
Наутро я заглянула к родителям — папа дышал глубоко, глаза его были закрыты, мама съежилась на том же стуле, на котором накануне вечером сидела Рут. Я поцеловала обоих. В кухне я обняла на прощание Дашай.
— Береги себя, — сказала она. — Не волнуйся так. Мы разберемся с этим.
Я уселась в принадлежавшую доктору Чжоу машину с открытым верхом и пристегнулась. Она взглянула на меня, ее черные волосы свободно лежали на плечах.
— Водить умеешь?
Я ответила, что нет.
«Ну и мать у нее», — подумала доктор Чжоу.
— Я никогда не просила, чтобы меня научили. Мне же всего четырнадцать.
— Четырнадцать впору сорока. — Она тронулась и на выезде из города завернула на парковку у церкви. Там она дала мне первый урок вождения.
Изначальная нервозность уступила место восторгу, пока машина объезжала парковку, притормаживая и поворачивая. Когда моя наставница сказала, что пора остановиться, я взмолилась:
— Пожалуйста, еще один кружочек.
— Ты прирожденный водитель, — сказала она. — Тебе надо поговорить с родителями о получении прав.
Мы поменялись местами, и она повела машину прочь с острова.
— Папа когда-нибудь станет прежним? — Я старалась, чтобы голос звучал бесстрастно, но это получалось не вполне.
— Даже лучше, чем прежним. Только подожди. — Она вела машину так же непринужденно, как мае, но с более подчеркнутыми остановками и стартами. — Теперь, когда он не принимает старый состав и перешел на мой, ему откроется полный спектр эмоций. Его чувства подавлялись годами, спасибо этой Рут. — Она покачала головой. — Ума не приложу зачем?
— Она любила его. И ненавидела нас с мамой за то, что стоим у нее на пути.
— Ну и мелодрама.
— Это больше чем мелодрама. — Я не знала, сколько можно ей рассказать. — Вчера вечером Дашай вынула у нее из глаза одну штуку.
— Какую штуку?
Я описала саса, не называя ее.
— И как она это извлекла?
И снова я почувствовала себя как на допросе.
— Я не все видела.
— Судя по твоему рассказу, это могла быть опухоль. — Она рассердилась. — Это задача не для любителя.
— Но Дашай и раньше это проделывала. — Я понимала, что, наверное, делаю только хуже, но продолжала говорить: — Она наделена способностью видеть эти штуки через глаза.
— Похоже, она практикует иридодиагностику.
— Что это?
— Это альтернативная медицинская практика. Согласно данной теории, дефекты на радужке отражают склонность к конкретным заболеваниям. Иридологи пользуются подробными картами радужной оболочки глаза, привязывая ее участки к определенным органам и железам. В основном это, конечно, чепуха. Но даже традиционная западная медицина признает, что глаза могут служить индикаторами болезни.
— Доктор Чжоу, я ценю, что вы рассказываете мне о таких вещах, — сказала я, — но в данный момент у меня голова забита другим.
Она бросила на меня любопытный взгляд.
— Сыворотка, которую я тебе дала, работает?
— По-моему, я стала энергичнее. То есть когда сплю достаточно. И чувствую все очень глубоко.
— Разве это не добрый знак?
— Наверное. — Глубоко чувствовать не больно-то весело, подумалось мне.
— Лучше чувствовать, чем не чувствовать, — сказала она. Машина выехала на Островное шоссе.
— Наверное, — повторила я. — Я не хотела бы сделаться зомби, как Мисти.
И тут я осознала: она же не знает про Мисти и про дом у площади Оглторпа тоже. Пока мы ехали, я рассказала ей про вербовку, и про «жизнь с чистого листа», и про использование амриты. Попутно изложила и историю с «В». Оказалось, она слышала об этом наркотике.
— В клинике я вижу ребят, сидящих на «В», — сказала она. — Но эта амрита, похоже, куда серьезнее. Делать людей бесплодными без их ведома… ты представляешь, насколько это плохо?
— Что мы можем сделать?
— Надо поговорить с властями, — решительно сказала она.
Сердце у меня упало. Хватит с меня полиции и ФБР.
— Нет, Ари, — Она повернулась ко мне и улыбнулась. — Я имела в виду вампирские власти.
Как человек, несколько месяцев изучавший политологию, я полагала, что имею базовое представление о работе правительственных структур. Но доктор Чжоу продемонстрировала мне бедность моих познаний.
У вампиров нет полиции. У нас нет отдельного правительства или судебной системы. Но у нас есть группа, которая выступает третейским судьей в спорах и выносит рекомендации: Совет вампирской этики, или СВЭ. Известная в основном как Совет, эта группа состоит из десяти членов, избираемых бывшими ее членами. Члены служат по десять лет. Одни представляют секты, другие независимы. Возраст их колеблется от сорока до тысячи лет.
— Налицо некоторый возрастной перекос, — заметила доктор Чжоу. — Почему не включить туда более молодых представителей? Но молодые вампиры в основном сосредоточены на том, чтобы научиться жить, а не как выносить суждения о других. И в конечном итоге возраст не важен. Считаются мудрость и опыт.
Я подумала о Камероне и гадала, насколько важным может оказаться его возраст.
— Значит, Совет обладает властью заставить небьюлистов остановить их агентскую программу?
— Властью не в том смысле, который ты подразумеваешь. Они никого ни к чему не принуждают. — Чжоу резко затормозила и решительно свернула с магистрали. — Надеюсь, ты уже переросла черно-белое восприятие противоречий, — заметила она. — Это архаично. Разрешение проблем требует деликатного подхода, основанного на взаимном уважении. Если Совет рассмотрит вопрос и займет по нему определенную позицию, их суждение будет передано по всему вампирскому миру. Они очень влиятельны. За ними стоит традиция.
Мы уже въезжали в кампус Хиллхауса. Я перестала размышлять о глобальных вопросах и обратилась к собственным проблемам. Как я посмотрю в глаза Уолкеру? Что я скажу Бернадетте? Мне вдруг захотелось, чтобы поездка не кончалась. Я хотела поведать доктору свои печали.
Доктор Чжоу резко остановила машину.
— Ари, иди и пиши свои сочинения. Не переживай сейчас насчет небьюлистов. Я свяжусь с Советом и передам все, что ты сказала. Ладно?
— Спасибо вам. — Я испытала облегчение при мысли, что кто-то делает что-то, чтобы помочь Мисти и остальным.
