Пролог
Старик, задумавшись, сидел с полуопущенными веками. Тем временем гость, поставив чашу с вином на стол, получил возможность осмотреться.
Уютная пещера. Если, конечно, это сочетание можно воспринимать без иронии. Гладко отесанные стены, простая деревянная мебель, никаких украшений или предметов роскоши. Единственное, пожалуй, что отличало пещеру от жилища какого-нибудь ремесленника, — это огонь в камине. Пламя яркое, ровное, слышно стройное потрескивание поленьев, а между тем их-то как раз в камине нет. Огонь горит сам по себе, и, разумеется, никакого чада в комнате. Есть много способов обогреть пещеру при помощи магии, не разводя костра, но, видно, любит старик посидеть у очага.
Наконец хозяин открыл глаза. Еле заметно улыбнулся гостю.
— Я вижу, ты воспринимаешь легенду о Ткаче всерьез?
В голосе его нет насмешки или сарказма. Как нет и добродушной, снисходительной благосклонности умудренного опытом человека, услышавшего разумные слова из уст зеленого юнца. Всего лишь интерес, необходимый для поддержания приятной беседы.
Впрочем, тот, к кому обращен вопрос, зеленым юнцом не выглядит, несмотря на безусую внешность. Упрямые, твердые черты лица ничуть не смягчаются вежливой улыбкой. В глазах — ум, острый, как лезвие клинка, и такой же холодный. Только в самой глубине прячется страх. Умело прячется — если не приглядываться как следует, ни за что не заметишь.
Молодой человек в ответ покачал головой.
— Не совсем так, хозяин. Я не считаю историю о Ткаче легендой.
— Историю… — В густых снежно-белых усах старика прячется короткая усмешка. — О Ткаче ходит столько историй… В какую из них веришь ты?
Юноша подвинулся ближе к краю стула:
— История Ткача только одна, все остальные лишь отражения ее, искаженные в большей или меньшей степени, — ответил он. — Почти восемь тысяч лет назад Ткач создал новый мир — Сферу. Соткал, сплел при помощи заклинаний, неподвластных пониманию ни простого человека, ни самого искусного мага. Ткач поселился в созданном им мире, уведя за собой несколько тысяч своих соплеменников. Они и стали первоначальным населением Сферы. С тех пор Ткач живет среди нас жизнью отшельника, только изредка вмешиваясь в судьбу мира.
Гость внимательно посмотрел в глаза хозяина. Что хотел он прочитать там? Любопытство? Изумление? Но все осталось по-прежнему. Только умиротворение и спокойная мудрость. Хотя слова гостя не могли оставить старика равнодушным.
— Какая простая история, — медленно, выделяя каждое слово, сказал он. — Я слышал куда более затейливые.
— Затейливость присуща сказкам, — пожал плечами гость. — Но ты не дослушал меня. У истории есть продолжение… или окончание, не берусь сказать наверняка.
Страх в глазах гостя почти исчез. Растворился в азарте, нетерпении, предвкушении борьбы. Мужественный молодой человек.
Впрочем, одно простое объяснение этой смелости хозяин обнаружил сразу, едва юноша переступил порог его дома.
На шее гостя висели два амулета. Первый, маленький хрустальный шарик, вставленный в серебряную пирамидку, назывался Око Сферы. Второй определялся как знак Четырех Стихий и представлял собой плоскую дощечку причудливой формы. Эти вещицы вполне могли сойти просто за изящные украшения. Но человек посвященный сразу узнал бы в них предметы, имеющие гораздо большее значение, чем любые, даже очень богатые, безделушки, предназначенные для красоты.
Прятать амулеты под рубашку было делом совершенно напрасным в данной ситуации. Они были так же заметны для обладающего Зрением, как вспышка молнии, вой сирены или прикосновение к коже раскаленного металла. Оба амулета светились магией. Один принадлежал Остающимся, другой — Уходящим. Не было и, наверное, не будет уже на Сфере врагов столь непримиримых. А потому видеть вместе два этих символа было более странно, чем огонь, пылающий в стакане с ледяной водой, или звездное небо в солнечный полдень.
Если юноша сам по себе достаточно сильный маг — а в этом старик не сомневался, — вступать с ним в противоборство невероятно опасно. Победить — почти невозможно. Амулеты означают очень серьезное покровительство обеих древнейших школ.
Но старик расслабленно облокотился на подлокотник, в то время как сидящий напротив него человек находился на пике концентрации и напряжения.
— Как же заканчивается история о Ткаче? — спросил хозяин.
— Теперь Ткач решил уничтожить наш мир, — коротко и отрывисто ответил гость, не сумев полностью скрыть звучащий в его словах вызов.
— Злое божество. — Старик покачал головой. — Твоя история не говорит о том, зачем ему понадобилось уничтожать свое творение?
— Разве это важно? Главное — попытаться остановить Ткача.
— Остановить… — задумчиво повторил старик. — И ты — один из тех, кто взвалил на себя этот крест?
Он уже знал, что ответа не будет. Лицо молодого человека внезапно изменилось. Белки глаз слились со зрачками, подернувшись непроницаемой черной пеленой. И в тот же миг левая рука резко дернулась, бросив в лицо хозяину горсть порошка, обратившегося целой волной огня.
Гость был не просто хорошим магом — он был Мастером. Его заклинания впечатляли. Первое из них носило название Черный взгляд — заклинание крайне редкое, не только доступное немногим, но и известное далеко не всем, даже из сильных магов. Оно сковывало жертву, делало ее неспособной сопротивляться. Второе, Дыхание дракона, было попроще, как и вообще большая часть арсенала Остающихся, но тоже требовало предельной собранности и полной концентрации. Применить два этих заклинания одновременно — кто мог подумать, что такое вообще возможно?
Старик оставался неподвижен и даже как будто безучастен к происходящему. Однако неподвижность его не имела ничего общего с беспомощностью человека, парализованного Черным взглядом. А могучее пламя тем временем стремительно таяло на расстоянии локтя от немощной старческой груди.
Еще не догорели последние искры, как убийца метнул один за другим три ножа, явно демонстрируя, что надежды свои возлагает отнюдь не только на магию. Первый клинок, направленный в лицо хозяину, рикошетом отлетел в угол комнаты, не оцарапав даже кожу. Второй отскочил от живота старика, словно его простая тонкая рубашка вдруг обрела прочность рыцарских доспехов. Третий все же срезал несколько волосков с окладистой седой бороды, но, так и не добравшись до горла жертвы, беспомощно лязгнул о каменный пол.
— Скажи мне, кто отрядил тебя в путь? — спросил старик.
Негромкий голос его внезапно стал тяжелым, приобрел страшную силу и власть, недоступную самым величайшим правителям. Казалось, не только люди, но и камень и металл станут повиноваться этому голосу, стоит ему лишь приказать.
