— Звезда Термезана! — с восторгом выдохнула Соланна, хорошенько разглядев ярко искрящийся камень, который Конан держал большим и указательным пальцами.
Он с наслаждением рассматривал камень в солнечном свете, падающем из окна, которое уже освободили от тяжелых темно-красных штор, годами висевших на нем. Радужные снопы солнечных лучей разлетались от камня во все стороны.
— Принц держит слово, — кивнул киммериец и быстрым движением убрал камень в кожаный мешочек.
* * *
Стояло морозное утро. Огромный киммериец, закутанный в длинный плащ, осторожно шел по кривой улочке города Термезан. Снег, выпавший несколько дней тому назад, вчера, в день коронации нового короля, превратился в слякоть. Ночью подморозило, и на всех улицах возникли катки.
Конан присутствовал на торжествах и заодно искал встречи с бароном Тевонидисом. Он не любил чувствовать себя должником. Но барон не появился на коронации и последующей церемонии принесения присяги новому монарху. Поэтому сегодня с утра киммериец отправился к дворцу Тевонидиса. Он знал, что барон находится там, потому что Йиршанна приказал никого не выпускать из города, пока не пройдет коронация.
При его приближении два воина, сторожившие вход во дворец, отдали Конану честь и освободили проход к маленькой приоткрытой калитке.
— Кто-нибудь хотел покинуть дворец? — холодно улыбнулся Конан.
— Несколько служанок вышли за покупками.
— Это хорошо, — заметил Конан и прошел внутрь.
Во дворце было тихо и холодно.
Конан взбежал по мраморной лестнице на второй этаж и направился к личным покоям барона Тевонидиса.
Он знал расположение комнат. Когда-то, помнится, барон пригласил его на пирушку и не упустил случая похвастаться внутренним убранством дворца, который был известен своей роскошью всему Термезану.
Остановившись перед дверью в спальню барона, он развязал шнурки, придерживающие плащ и сбросил его на пол. Внутрь он вошел, положив руку на рукоять меча.
Комната была почти пуста, кроме большой кровати у одной стены и двух больших сундуков у другой, мебели в ней не было. Тевонидис сидел в кресле возле камина, облаченный в парадный мундир, на который он уже не имел права. На коленях у него лежал его родовой меч. Рубин в рукояти меча горел мутно-кровавым светом. Ноги, обутые в высокие сапоги, были протянуты к огню. На лице барона играла легкая усмешка, которая, впрочем, почти не была видна из-под пышных усов.
— Я уже думал, — спокойным голосом произнес он, — что ты про меня забыл, киммериец. Должен признаться, мне это было бы неприятно.
— Я никогда не забываю своих долгов и стараюсь всегда возвращать их, — проворчал Конан и обнажил свой меч.
Тевонидис вскочил и встал в позицию. Мечи со звоном скрестились. Бойцы кружили один вокруг другого, стараясь пробить защиту противника. Через несколько минут барон начал дышать громче и на лице его выступил пот.
— Сильно натоплено, — усмехнулся Конан.
— По крайней мере, не умру от воспаления легких, — отрезал Тевонидис и коварным выпадом проверил прочность обороны Конана.
— Ты прав, — хохотнул Конан, — ты умрешь не от воспаления легких.
Резким и очень сильным выпадом снизу он отбил меч барона вверх и, воспользовавшись моментом, горизонтальным ударом перерубил горло Тевонидиса. Голова барона отлетела в угол комнаты, а Конан быстро отскочил назад, уклоняясь от брызнувшей во все стороны крови. Опустив меч, он хладнокровно наблюдал, как обезглавленное тело выронило меч и рухнуло на пол вслед за ним. Киммериец склонил голову и тихо сказал:
— Умер как мужчина, хотя жил не так достойно.
Он вытер меч о лежащую на кровати шкуру и вложил его в ножны.
Затем повернулся и вышел из комнаты. Коридор был пуст, его плащ лежал на том же месте, где он его оставил. Он нагнулся и, подняв плащ, накинул его на себя. Сбежав по лестнице, он задержался у воинов, стороживших запертые ворота.
— Можете выпускать кого угодно, — приказал он, — но никто не должен отсюда ничего выносить. Все это — имущество короля. Внутрь не пускать никого, пока тот не предъявит мой или королевский приказ.
* * *
Король Йиршанна сидел на троне, на котором умер его отец.
Изменилось только то, что Йиршанна приказал обтянуть трон белыми шкурами, так что казалось, будто король сидит на белом облаке, летящем по летнему небу. Длинные седые волосы короля были тщательно завиты, выдающийся вперед длинный нос нервно подрагивал. Лицо Йиршанны покраснело, он увлекся едой за недавно прошедшим обедом и у него начинал болеть желудок.
— Киммериец, — бодро крикнул он, но потом, оглянувшись на пустой тронный зал, махнул рукой и продолжил нормальным голосом, — эй, киммериец, иди сюда, наверх, не будем кричать друг другу.
Конан тремя длинными шагами взбежал на несколько ступенек, составлявших пирамиду, на которой возвышался трон. Теперь он стоял в нескольких шагах от короля и смотрел прямо ему в глаза.
В зале стоял холод, который не могли разогнать даже три большие камина, в которых горели толстые поленья. Йиршанна закутался в тяжелый плащ, который больше подошел бы путешественнику, чем для церемонии приема в королевском дворце.
— Ваше величество? — Киммериец испытующе рассматривал могучего короля, который за месяц своего правления успел сильно прибавить в весе.
— Я бы хотел, чтобы наш союз еще более упрочился, — Йиршанна говорил так приветливо, что это начинало казаться подозрительным. — Я прекрасно понимаю, насколько я тебе обязан, и поэтому предлагаю соединить наши роды самым теснейшим образом. Брачным союзом. Женись на моей сестре, и в качестве ее мужа ты станешь одним из самых достойных аристократов нашего королевства.
Йиршанна замолчал, ожидая, что ответит Конан. В голубых глазах огромного киммерийца нельзя было прочесть ничего. После краткой паузы Конан склонил голову в легком поклоне:
— Ваше величество, — начал он медленно, — я исключительно высоко ценю ваше предложение. Но позвольте мне ответить согласием на него не тотчас же. Я настолько потрясен великодушием вашего величества, что не чувствую себя сейчас способным… — он не закончил фразу. — Все равно мне придется формально просить руки принцессы у вас на одной из ближайших публичных аудиенций.
— Это правда, мой дорогой полководец, — довольно улыбнулся Йиршанна, который был убежден, что ему удалось совершить один из выдающихся политических ходов. — Ближайшая аудиенция состоится послезавтра.
Конан снова слегка склонил голову, повернулся и быстрыми шагами удалился из зала.
Он прошел дворцовыми коридорами в крыло, где до недавнего времени обитал чародей Сунт-Аграм, а ныне часть которого забрала приемная дочь чародея Соланна, а остаток достался Конану. Он спешил так, что плащ развевался в воздухе за ним. Не отвечая на восторженные приветствия часовых, он шел, словно бы и не замечая их.
