– А как ты думаешь?
– Ну, тогда ж мы тоже не сразу…
– Тогда все немного по-другому было.
– Ага, просек.
Андрей затормозил.
– До утра я могу покататься?
– Без проблем. Я договорюсь.
– Ты настоящий друг. Свяжемся прям с утреца.
Павлючок, вылезая, сказал напоследок:
– Ну вы, дядь Андрей, не очень… Ладно?
– О’кей, спецкор. Созвонимся.
Дверца захлопнулась. Фигурка Павлючка быстро скрылась в струящейся темноте.
– Ты как, Андрюша? – робко спросила Ксения Петровна.
– Да я то… Где Анна, Анна-то где?
Он в сердцах стукнул кулаком по рулю ни в чем не повинной, чужой и старенькой машинки.
– Сейчас приедем, позвоним родителям. Может, она действительно сама как-то…
«Слишком хорошо, чтобы быть правдой… А было бы здорово – и Анна спасена, и с меня подозрения были бы сняты. Там, глядишь, все бы постепенно раскрутилось. Э-эх!»
Даже теплая, светлая квартира показалась Андрею неприветливой. Он вот здесь, при ласковой Ксении Петровне с пирожками, а вот Анна… Андрею показалась, что Ксения Петровна как-то чересчур долго снимала резиновые сапожки.
– Вам помочь?
– Сейчас позвоним, сейчас… «С кем я хитрю, а?»
Ксения Петровна бросила куртку на табуретку, провела ладошкой по волосам и взялась за бумажку, которая лежала тут же, на подзеркальнике, придавленная баллоном с дезодорантом.
– Алё… Да, это я… Я у вас спросить хотела… Нет, но я-то чувствую, что она жива.
«Была – несколько часов назад… И она хитрит».
– Ну, вы звоните мне в любое время, как только будут новости… Я тоже, да… И я, да. Ну, у меня такое предчувствие, что в течение суток все прояснится. Нет, а вот так думать вы не должны…
Ксения Петровна мельком взглянула в сторону Андрея.
– Вот в этом я как раз уверена на сто пятьдесят процентов, да… Хорошо, я не прощаюсь.
Она положила трубку и, глянув на себя в зеркало, пошла в кухню. Андрей, постояв в усталом отупении, двинулся за ней.
– Может, поешь и приляжешь? – обернулась на его шаги Ксения Петровна.
– Какое уж тут лежание…
– Ты мокрый. Не простудился бы.
– В экстремальных ситуациях люди, как правило, не простужаются.
Андрей слушал, как запевает уютную песенку чайник, сидел и пялился в пол.
– Ну, что делать-то будем, Ксения Петровна, а?
– Ох, не знаю, Андрюша, не знаю… Может, как-то анонимно позвонить в милицию, сообщить, что мы нашли это убежище, а? Они б какую-нибудь облаву организовали, как ты считаешь?
– Организуют, точно… На меня. И эта штучка, – Андрей вынул из кармана кулон на кожаной веревочке, – только против меня свидетельствовать будет. Нет, это не выход. До утра менты никуда не пойдут, а меня с ба-альшим удовольствием застукают.
– Да, наверное… Давай по бутербродику, а? Может, что-то в голову и придет.
«Ага, прямо нагрянет!.. Ворвется!»
Он, кажется, начал досадовать даже на Ксюшу Петровну – почти единственного сейчас близкого человека.
– Я пойду телевизор включу, – вздохнула Ксения Петровна. – А ты кушай, кушай. Тебе сейчас силы нужны.
Через минуту, когда в большой комнате заговорил телевизор, ясновидица вернулась и положила перед ним его телефон.
– Вот, представляете, – невесело усмехнулся Андрей, – сейчас позвонить Анне, а она ответит мне как ни в чем не бывало. Просто уехала в гости на денек, а предупредить забыла?
– А ты позвони! – просияла Ксения Петровна.
Андрей безнадежно покачал головой.
– Только себя выдам.
Но еще теплый мобильник он в карман все-таки положил.
– Все, я поехал. Машину Сереге верну.
– Да?… А зачем сейчас? Утром… Сейчас дождь.
– Утром, дорогая Ксения Петровна, мне придется возвращаться оттуда через весь город, да в таком вот виде, да с двухдневной щетиной… Вы же понимаете, что бдительные граждане сдадут меня сразу… Так что…
Андрей безнадежно развел руками.
– И тогда я ни себе, ни тем более Анне помочь ничем не смогу.
– Да… Ну ладно, поезжай тогда. А я тут подумаю.
Она, склонив голову к левому плечу, внимательно поглядела ему в глаза.
– Только ты недолго, хорошо? Я волноваться буду.
Сырые кроссовки были мерзко-холодными, куртка тоже.
«Что, не поняла тетенька, что происходит? Ксюша Петровна не поняла?» – думал Андрей и, стараясь не топать, сбежал по лестнице.
А он-то сам знал, что собирается делать?
Самым логичным и простым было сначала вернуть Павлючку тачку, потом зайти домой, вне зависимости от того, есть там засада или нет. Если есть, то… Если нет, подождать до утра. А потом, если не будет обнадеживающих вестей от Ксении Петровны, идти сдаваться ментам, вести их на место лежки… Пусть ищут!
Вся эта логика разрушалась одним обстоятельством – полной неуверенностью в том, что менты будут искать Анну, а если и будут, успеют ли найти живой. Поэтому, доехав до трамвайного кольца, Андрей не остановился, а продолжил путь к повороту на грунтовку.
Нащупал в кармане диск оберега.
«Непонятно, почему ремешок не оборван… Сняла сама?»
Андрею вдруг представилось, что эта история, вполне, впрочем, невероятная, развивалась следующим образом…
Анна, встретившись с водяным, лешим или кто он там в языческой иерархии, вдруг вспомнила свою изначальную природу, изменила человеческому возлюбленному и сбежала – чтоб поселиться с этим чудищем где-то в потаенном месте. Ведь размножаются эти существа каким-то образом? И оберег сняла добровольно, чтобы он не отпугивал нового поклонника. Или оставила на виду для него – как знак полной отставки.
«О господи, о чем я думаю!» – одернул он себя, вспомнив, что ни в коем случае не должен пропустить поворот, скрывавшийся в невнятно шуршащей струями темноте.
Поворот должен был показаться вот-вот. Андрей сбросил скорость.
«А может, Анна действительно сняла и оставила кулон для меня?! Как знак – я здесь была?! Чтобы я понял и разыскал ее! Она на меня надеется! Она меня ждет!»
В восторге от собственной догадливости, Андрей едва не пропустил поворот.
«Туда я приехал, нет?»
На размокшей глине были видны отпечатки шин, уже налившиеся водой.
Андрей из соображения экономии ресурса выключил фонарь и побрел по просеке, решив пока не углубляться в заросли, которые едва различал в темноте. Дождь выдыхался, лениво шлепал по невидимым листьям.
