Кейт заторопилась на кухню. Вытащив деньги из своего кошелька, она разложила их на столе. И только закончила их подсчитывать, как в помещение, хлопнув дверью, ворвалась мисс Паттерсон-Кэри. На голове ее высился высокий старомодный ночной колпак. Костлявое тело старухи было закутано в потертый халат.
– Вы не можете так со мной поступить! – закричала мисс Паттерсон-Кэри. – Вы не должны так себя вести!
– Нет, могу, – тихим голосом ответила ей Кейт. – Вот деньги. Они компенсируют вам затраты.
– Вы – бесчестная женщина! Вы не имеете права так меня подводить!
– Я только что узнала из газеты одну новость, которая изменила все в моей жизни, – сказала Кейт, – но, будь вы хоть раз добры ко мне, я бы так внезапно не уехала. В любом случае вы еще не стары и не больны. Вы сами многократно говорили мне, что праздные руки – это кресло дьявола, поэтому я надеюсь, что на это Рождество дьяволу придется постоять.
Кейт подняла с пола чемоданы и кивнула головой Энни. Девочка заторопилась к двери.
На пороге Кейт остановилась и пустила «парфянскую стрелу»[12]:
– Мисс Паттерсон-Кэри, это то, что люди называют воздаянием.
Энни отворила дверь, и они вышли в сумрак раннего утра.
Долгая дорога из Сент-Леонардса подходила к концу. В купе кроме них никого не было. Мать и дочь сидели, забившись в угол. Истерическая радость, охватившая Энни, почти улеглась, но девочка еще продолжала всхлипывать от счастья. Все ее тельце била нервная дрожь.
Кейт ее успокаивала:
– Тише, тише, родная… Не плачь… От этого у тебя может разболеться головка.
– Не могу остановиться, Кейт… Я все представляю себе, что если бы я не увидела эту газету, то мы навсегда…
– Т-ш-ш-ш… Лучше поблагодари Господа за то, что Он показал тебе газету. А теперь прекращай плакать… Гляди! Скоро туннель. Ты помнишь туннель?
В темноте туннеля они сидели, обнявшись, и Кейт целовала дочь в макушку.
Сойдя на станции «Тайн-Док», Кейт остановилась на плохо освещенном перроне и осмотрелась. Наконец-то она дома. Дома! Годами она мечтала вырваться отсюда в большой мир и никогда не возвращаться, а теперь Кейт казалось, что именно «на севере» она покинула все то, что ей нужно в жизни. Она не знала, где искать Родни. Возможно, ей придется еще поездить в его поисках, но Кейт уже знала, что потом она все равно вернется обратно домой… Теперь она понимала, что это и есть ее дом, а живущие в окрестностях люди – ее люди, хорошие или плохие… без разницы.
У ворот доков они сели в трамвай. Усевшись на твердую деревянную скамью со щелями, Кейт подумала, что не променяла бы ее на самое удобное кресло в раю.
Выйдя из трамвая в районе Пятнадцати улиц, мать и дочь прошли мимо группки людей, стоящих на углу Слейд-стрит.
– Ты видела, кто там стоит? – спросила Энни.
– Да, но она нам больше не страшна, – ответила ее мать.
Кейт не плакала. Ее глаза сияли, когда она встала напротив дверей дома миссис Маллен. Впрочем, рука вздрогнула, когда стучала по доскам двери. Дверь отпер один из младших детей. Мальчонка стоял, вглядываясь в полутьме в Кейт и Энни, а затем, не сказав ни слова, опрометью бросился в дом.
– Кейт и Энни Ханниген вернулись! – раздался истошный крик ребенка.
Не успели они переступить порог, как в дверях возникла миссис Маллен.
– Кейт! Девочка моя! Во имя Всевышнего! Откуда ты появилась так неожиданно? Входите. Не стойте на пороге. Входите… Боже мой! Где же вас носило?!
Их затащили на кухню, где мать и дочь очутились среди суетящихся вокруг них, галдящих членов семейства Малленов. Было шумно, все говорили одновременно.
– Садись, Кейт, садись! – перекричала наконец детей миссис Мален, но прежде чем гостья смогла последовать приглашению, хозяйка дома порывисто обняла их с Энни.
Несколько секунд они так и стояли, смеясь сквозь слезы.
Энни повернула голову и посмотрела на Роузи. Они одновременно почувствовали странную неловкость, так что не решались даже протянуть друг другу руки.
– Роузи! – смогла выдавить из себя Энни.
– Энни! Ты вернулась!
– Через всю страну за один день! – тем временем продолжала миссис Маллен. – Вы, должно быть, проголодались? Сейчас, сейчас… Как насчет тушеного хвоста барашка?
Кейт, отведя миссис Маллен в сторону, спросила:
– Где он? Вы знаете?
– Он сейчас в доме доктора Дэвидсона, девочка моя. Он живет там со времени своего возвращения.
Кейт, немного помолчав, спросила:
– Миссис Маллен! Я смогу принять ванну и вымыть голову? Есть я не хочу. Можно чашечку чая?
Пожилая женщина нежно сжала ей руку.
– Как хочешь, дорогая. Я рада вновь тебя видеть. Подожди только, пусть наш папа тебя увидит, – имея в виду своего мужа, затараторила миссис Маллен.
– Мы жили в городе под названием Сент-Леонардс, – рассказывала Энни своей подруге, – с плохой тетей. Она читала религиозные брошюры.
Энни встретилась взглядом с глазами матери. Обе рассмеялись. Кейт смеялась так звонко, так заразительно, что вскоре все окружающие присоединились к ее хохоту. Так искренне она не радовалась уже давно, наверное, больше года. Роузи вдруг вспомнила, как они вот так же смеялись в тот день, когда умер старый Тим.
Кейт шла пешком от района Пятнадцати улиц до дома врача, стоящего на берегу реки Дон. Ей ужасно хотелось приподнять свои юбки и пуститься бегом. Сердце бешено колотилось в груди в предвкушении скорой встречи.
«Через несколько минут я его увижу! – кричало все в ней. – Через несколько минут я его увижу!»
Она перешла мостик, переброшенный через Дон. Уродливое строение даже показалось взволнованной Кейт не лишенным определенной красоты.
На пороге дома Дэвидсонов силы оставили ее. Нажав на кнопку звонка, Кейт почувствовала, что слабеет и вот-вот свалится в обморок.
Двери отворила Пегги.
– Да…
Миссис Дэвидсон застыла, с удивлением уставившись на гостью. До этого ей доводилось видеть Кейт всего пару раз, и она никогда прежде с ней не разговаривала.
– Меня зовут Кейт Ханниген. Я хотела бы видеть доктора Принса…
Пегги Дэвидсон впустила гостью в переднюю, прежде чем дать волю своим эмоциям:
– Я так рада, что вы пришли! Какое счастье видеть вас в такое время!
– До сегодняшнего утра я даже не догадывалась, что произошло, – попыталась объяснить Кейт. – Сегодня утром моя дочь увидела статью в старой газете.
