— Привет, миледи, — раздался голос Джека Тэйлора.
Он сидел на высоком стуле возле барной стойки и пил минеральную воду. Он был в красно-бело-синем костюме американской команды.
«Ну, для тебя-то, наверное, не проблема нас узнать», — подумала Элизабет, заметив, что некоторые девушки стреляют глазками в сторону Джека. Черт побери, а почему бы и нет? Как всегда, он великолепно выглядел: загорелый, огромный, темные волосы чуть длиннее, чем в последнюю их встречу. Этот жесткий самоуверенный рот. Может, дело в снеге или в одежде? В лыжном костюме он выглядел как чемпион. Обладатель рекордов, золото которому уже обеспечено.
— Джек, — сказала она равнодушно — не устраивать же ему торжественную встречу, — ты пойдешь с нами?
Мы хотим быстренько пропустить по шнапсу.
— Алкоголь? — спросил Джек.
— Да, — она как бы со стороны услышала свой искусственно-вежливый голос, — я ведь не мусульманка.
Джек положил деньги на стойку бара и махнул Гансу.
— Нет, не пойду. А ты опоздала, Элизабет.
— Только на пятнадцать минут, — сердито бросила она. — Это невежливо, Джек. Ты должен был меня подождать.
Джек пожал плечами — .
— Милая, тебя бы я не просил ждать. Ты хочешь пить шнапс, нарушать распорядок дня… Это ведь Олимпиада. Никогда в жизни ни ради чего я не ломаю расписание и, уж конечно, не делаю этого только из вежливости.
— Что ж, очень рада была тебя видеть.
— Эй, я, конечно, тоже рад тебя видеть. Послушай, если бы на вашем месте был кто-то другой, меня бы здесь уже не застали. Но я дал вам лишние пять минут, чтобы добраться сюда.
Элизабет разозлилась.
— Слушай, Джек, не делай мне одолжений. Хорошо?
— А что такое случилось? — строго спросил техасец, сощурившись.
— Ничего не случилось.
— Я разрешил тебе тренироваться со мной, Элизабет, — сказал Джек. — Ради другой женщины я бы не пошел на это. Это…
— Олимпиада, да. Вот я и собралась. Я знаю, что ты думаешь о женщинах. Но можешь не беспокоиться, — резко ответила Элизабет. — Я сейчас отправляюсь дальше, даже не снимая лыжи.
Джек несколько секунд смотрел на нее не мигая, потом сказал:
— О'кей. — Он небрежно махнул Гансу и встал. — Я позвоню вечером.
Элизабет отвернулась, чтобы поднять рюмочку шнапса.
— Как я уже сказала, мне не нужно одолжений.
Она подняла очки и медленно выпила, прислушиваясь к тяжелым шагам Джека, выходившего на террасу.
— Что? Проблемы? — спросил Ганс.
Но Элизабет покачала головой и поспешно заговорила о деталях техники скольжения, глядя на одну из девушек-швейцарок. Те кидали на нее такие раздраженные взгляды, что было ясно: один ее вид бесил их.
Глава 26
— Замечательно. Мы закончим на следующей неделе.
Разговаривая с Люком Виерой, Нина делала пометки. Она потерла ноющие виски. Подходил к концу очень длинный и очень суетный день. Она заключала контракты, создавала новую административную структуру. Во сне ей снились документы, она просыпалась с ужасной мигренью, а перед глазами безостановочно плыли напечатанные на белом листе цифры.
На ее стол упала тень. Нина подняла голову.
Доктор Генри Нэймет, на договорной основе работающий в «Драконе». Он был в джинсах и в американской спортивной майке. У него за спиной стояла новая Нинина помощница, совершенно разъяренная фрау Бирхоф. Генри наверняка нарочито медленно прошествовал мимо нее, как мимо пустого места. Как обычно.
Нина вздохнула.
— Не клади трубку, Люк. — Она посмотрела на Нэймета. — Генри, а что случилось с телефоном?
— Ничего, если бы ты на него отвечала. — Он показал ей на кучу бумаг у нее на столе.
Нина пожала плечами. Если бы звонил Тони, то Стэфи Бирхоф дала бы ей знать. В других случаях она не обращала внимания на звонки. Откуда у нее время?
— А это не может подождать? Думаю, нет. О'кей.
Слушай, Люк, пришел доктор Нэймет. Я должна закончить разговор. Ты ведь знаешь мой домашний номер факса? Вечером я займусь деталями. — Она положила трубку. — Хорошо, доктор Нэймет. Я полностью в вашем распоряжении.
— Замечательно, — сказал он, снимая Нинино пальто с вешалки. — Пойдем поищем ресторан.
— Мы можем все обсудить здесь. У меня слишком много работы и…
— Нина. — Нэймет склонился над ней. Его черные волосы и голубые глаза всерьез смущали ее. — Дай-ка я тебе кое-что скажу. Есть такой биохимический закон..
Человеческому телу нужна пища.
— Ну в общем-то я…
— Острота мышления страдает от недоедания. Слушай, еда — это что-то вроде инвестиций долгосрочного вложения: сытый человек не будет взвинчивать себя до потери сахара в крови.
Нина не могла удержаться от улыбки, принимая от него пальто.
— Вот так-то лучше, — заметил Нэймет, глядя на нее с ослепительной улыбкой. — Ну что, пошли? Я знаю лучшее место в городе.
Что ж, по правде сказать, она на самом деле проголодалась, подумала Нина, выходя за ним следом.
Такси остановилось, и Нина вышла из машины, глядя на домики в готическом стиле, на старинные магазины и кафе, на книжные ларьки вперемежку с подвальными ночными клубами. Таков Цюрих, и если было бы время, она с удовольствием побродила бы здесь. Днем это напоминало сказки братьев Гримм, а ночью — Сохо. Она слишком устала, чтобы все это оценить, только думала: что у Нэймета на уме? Скорее всего еще какая-нибудь швейцарская закусочная, набитая банкирами и дамами в мехах, с непроизносимыми названиями блюд и столь крепкими алкогольными напитками, что они, наверное, способны растворять камни. Если она съест еще одну порцию молодого барашка и салат из одуванчиков, то просто лопнет.
— Так мы что, идем в какое-то этническое заведение?
— Да, конечно. — Нэймет подтолкнул ее направо и показал рукой:
— «Хард-рок кафе»…
Нина рассмеялась.
— Да, с точки зрения американцев — этническое, — ухмыльнулся Нэймет. — Я бы хотел пива и чизбургер.
Надеюсь, ты не возражаешь?
Их провели к маленькому столику в конце зала. Там было тесно, видна кухня, но Нину это не волновало. Было темно, очень шумно, в воздухе висела американская речь, официанты носились с подносами, на которых громоздились мороженое, пакетики с чипсами и картошкой-фри.
Перед ними мгновенно появилась девушка, и Генри заказал чизбургер, пиво и шоколадное пирожное, а Нина захотела жареного цыпленка, диет-коку и фруктовый салат.
