— Что правда, то правда. К счастью, я пошла в маму, а она была честной до мозга костей.
Он похлопал меня по плечу, пока я пристраивалась позади его машины.
— Хорошо. Талант талантом, но лучше оставайся такой, как сейчас.
Я кивнула и заправила пряди волос за уши.
— Обещаю.
Он обернулся.
Он помолчал, держась за дверной проем.
— Думаю, Альварес его поймает. А ты как считаешь?
— Не знаю. Но мне немного страшно. По правде говоря, мне показалось, что Барни похож на крысу, загнанную в угол.
Глава 20
Как я и ожидала, ночь прошла беспокойно.
Правда, мне удалось немного поспать, но сны были сумбурными и тревожными. И когда я проснулась, меня била дрожь и я не чувствовала себя отдохнувшей. Не в силах больше заснуть, я лежала и думала об Альваресе, о том, сработал ли его план, и если да, то проводит ли он сейчас допрос или решил отложить на завтра. Я представляла, как он сидит в комнате для допросов и пытается не заснуть, но этот образ с легкостью вытеснялся другим, и я видела его спящим дома и начинала гадать, как выглядит его дом. Арендует ли он жилье, вроде меня? Какой мебелью обставлены комнаты? Нравится ли ему стиль «Адирондак», который обычно предпочитают мужчины?
За одной мыслью тянулась следующая, и так продолжалось до половины пятого, когда я наконец смирилась с тем, что не смогу уснуть, и вылезла из кровати. Приняв душ и закутавшись в мягкий розовый халат, я прошла на кухню, сварила кофе, устроилась с дымящейся чашкой в руках на диване и принялась смотреть в сторону луга. Из-за плотного слоя облаков темнота за окном была совершенно непроглядной.
Устав от бесплодного умствования, я позавтракала омлетом, выпила вторую чашку кофе и к шести часам решила отправиться на работу. Надев черные джинсы и темно-красный свитер, я вышла на улицу. Наступало очередное пасмурное весеннее утро. Я глубоко вдохнула холодный по-зимнему предрассветный воздух и завела машину. Дрожа от холода, я вытащила из бардачка маленький пластиковый скребок и очистила от изморози ветровое и боковые стекла.
Проехав три мили, я взглянула на мобильный и обнаружила неотвеченный вызов. Оказалось, Альварес звонил мне, когда я была в душе.
— Проклятие! — прокомментировала я вслух нашу нестыковку.
Затормозив на обочине, я прослушала его загадочное сообщение. «Джози. — Судя по голосу, Альварес был полон энергии. — Прошу прощения, что звоню в такую рань, но я собираюсь проводить допрос и не знаю, когда освобожусь, чтобы еще раз поговорить с вами. Просто я хотел еще раз поблагодарить вас за помощь и сказать, что план сработал. Мы ее взяли».
Я позвонила Альваресу, но попала на голосовую почту.
— Черт!
Я не хотела оставлять сообщение. Я хотела поговорить с ним лично.
Я позвонила в участок. Дежуривший полицейский ответил, что Альварес занят и неизвестно, когда сможет перезвонить. Отключившись, я побарабанила пальцами по рулю, сгорая от нетерпения узнать новости и сердясь на то, что не могу этого сделать. Поддавшись импульсу, я позвонила Максу. Сначала я извинилась, что так рано его беспокою, а потом повторила ему сообщение Альвареса.
— Как, по-твоему, что это значит?
— Не знаю, — протянул он. — А ты уверена, что он сказал «ее»?
— Абсолютно. Судя по всему, он кого-то арестовал.
— Или по крайней мере задержал подозреваемого. Интересно, кто это может быть?
— И мне интересно. Я была на сто процентов уверена, что это Барни.
Помолчав немного, Макс спросил:
— Разве Барни не сказал тебе, что его наняла Энди?
— Энди! — воскликнула я. — Точно, он действительно мне это сказал. Вот это да! Барни мог позвонить Энди и рассказать о Матиссе, а уж она… Но погоди, Макс. Даже если он это сделал, как ей удалось обернуться так быстро?
— О чем ты? Дорога от «Шератона» до склада занимает всего десять минут. Разве она не живет в отеле вместе с матерью?
— Миссис Кэбот вчера должна была вернуться в Бостон. Полагаю, что и Энди убыла в Нью-Йорк в то же время… Хотя ты прав, это только мои предположения. Может, Энди действительно задержалась здесь, чтобы поработать с Барни или начать судебную тяжбу против матери.
— Если Альварес схватил Энди, то это означает, что именно она украла Ренуара и убила своего деда. Тебе не кажется, что обвинение ее в убийстве выглядит немного притянутым за уши?
— Нет. Она сидит на наркотиках.
— Тогда да, — грустно согласился он.
Уловив его настроение, я сказала:
— Это ужасно, правда?
— Даже больше чем ужасно — бессмысленно. Она и так унаследовала бы половину его состояния.
— Может, ей было неизвестно содержание завещания? Я точно знаю, что она не общалась с дедом.
— Пожалуй. И все же.
— Да. Она довольно капризна.
— Может, она страдает от психического заболевания? Что-то вроде раздвоения личности и тому подобное? — предположил Макс.
Я припомнила ее постоянную грубость, периодические истерики, быструю смену настроения, которую мне довелось наблюдать на крыльце дома мистера Гранта.
— Может быть.
На дорогу выскочила белка, и я проводила ее глазами до подлеска.
— Но так или иначе, люди, принимающие наркотики, ведут себя как сумасшедшие.
— Да. Поэтому в принципе не важно, больна она психически или нет.
— Для нас, может быть, и не важно. Но для миссис Кэбот, думаю, очень важно.
В трубке раздался сочувственный вздох. Затем Макс спросил:
— Джози, а какой смысл Энди проникать на твой склад и прятать там Ренуара? Если она убила деда, чтобы заполучить картину, то почему не оставила ее при себе?
— Вот! На такие рассуждения и был расчет. Как тебе следующая версия? Она узнала о Матиссе и Сезанне, а также то, что в день убийства я была возле дома Гранта, и решила пожертвовать Ренуаром, чтобы меня подставить. Осуществись ее план, следствие было бы закрыто, она вступила бы в права наследования, продала бы Сезанна и Матисса и получила бы миллионы. Если бы меня арестовали и даже посадили, у нее были бы полностью развязаны руки.
— В твоей версии что-то есть, — задумался Макс. — Кроме того, как только следствие завершилось бы и суд подтвердил бы подлинность завещания, Кэботы получили бы картину назад. Получился бы гамбит, как в шахматах, понимаешь?
— Вообще-то нет. Я не умею играть в шахматы.
