Следующей остановкой Овады стало здание, где располагались офисы нескольких членов Законодательного собрания. Такаги и Мурасава остались ждать снаружи и не спускали глаз с «Мерседеса».
Овада появился в сопровождении двух человек. Мурасава и Такаги снова двинулись за автомобилем Овады, теперь уже в жилой район Дененчофу[47], и остановились у дома печально известных сокайя. Это такие особые рэкетиры, которые скупают акции компаний, чтобы, угрожая устроить скандал на собрании акционеров, выдавить определённые денежные суммы из руководства.
Затем они направились к Гинзе. Время близилось к обеду. Они опять оставили водителя ждать, а сами вышли из автомобиля и пошли пешком. Такаги последовал за ними. Овада остановился, поджидая, пока полицейский подойдёт к нему:
— Мне сказали, что вы детектив из Главного управления полиции.
Овада был важным властным человеком. Густые брови, указывающие нижнюю границу его лба, делали его моложе на вид.
— Это харассмент, — продолжал он. — Я не из тех людей, которые позволяют так с собой обращаться.
Их взгляды встретились. Оваде пришлось первым отвести глаза. Он тронул рукой ворот костюма и поднёс ко рту сигарету. Телохранитель поспешил к нему с зажигалкой. Гинза заполнялась праздничными толпами людей. Они вчетвером перегораживали тротуар. Такаги прошёл немного вперёд и остановился у входа в ресторан.
— Если у вас есть что сказать, то говорите сейчас.
— Для прожжённого старого рэкетира вы держитесь слишком уверенно, — ответил ему Такаги.
Телохранитель Танака шагнул вперёд. Их глаза встретились, и Такаги отвёл взгляд.
— Может быть, офицер, я с этого и начинал, но сейчас я серьёзный бизнесмен, — произнёс Овада.
— Мне блевать хочется, когда вы называете меня офицером. Говорите мне просто «начальник». Разве якудза не так обращается к полицейскому?
Овада нахмурил брови. Он выглядел весьма внушительно. Если бы ему удалось стать политиком, он, возможно, сделался бы довольно популярным.
— Я, конечно, имею право поинтересоваться, почему это детектив из Первого отдела преследует меня по всему городу?
— Я езжу там, где хочу. Раз вы не знаете, кто я такой, то вряд ли можете претендовать на управление Токио. Меня зовут Такаги.
— Хорошо, я понял. — Овада наклонил голову. Помпезность придавала их беседе даже более бандитский, криминальный оттенок. — Старый Пёс? Извините меня — начальник Такаги. Мне ваше имя давным-давно известно.
— Если вы собирались идти обедать, то вам лучше этим и заняться. Ну и выпейте тоже, если опять же вам этого хочется. Я не возражаю. Я же буду приглядывать за вами, что бы вы ни делали. Такая у меня работа. Постараюсь особенно вас не беспокоить. Просто воспринимайте нас как воздух вокруг.
Такаги отвернулся и зажал в губах «Голуаз». Он пощёлкал языком, будто пытался прикурить от зажигалки. Но к тому времени, как он снова поднял голову, Овада уже уходил прочь.
— Что он сказал? — спросил Мурасава, когда он вернулся в машину.
— Мы просто немного поговорили.
— Вы думаете, он пожалуется начальству?
— Чтобы дать нам понять, что он важная шишка?
Такаги затушил сигарету в пепельнице. Небо потемнело. Было похоже, что на ближайшие несколько дней зарядит дождь.
— Что бы там ни случилось, сегодня мы будем следовать за ним. Мы не дадим им ни минуты покоя, пока «Мерседес» не вернётся вечером обратно в гараж.
— А завтра?
— Встанем как обычно и проведём весь день за рабочим столом. По вторникам у него еженедельная встреча с новыми членами его религиозной группы. Нет смысла следить за ним, когда мы точно знаем, где он будет.
— Сейчас можно то же самое сказать. Они просто собираются пообедать.
— Мы знаем это только потому, что весь день ездили за ним. А вот религиозная встреча проходит каждую неделю, и он её ещё ни разу не пропустил.
— Мерзкая секта.
Примерно пятьдесят человек из секты встречались раз в неделю в спортивном зале в Кита-Сенью, в основном это были члены группировки «Марува» и их семьи. И больше всего женщин и пенсионеров совсем преклонного возраста. Президентом так называемой новой церкви являлась женщина тридцати лет, известная как «Её Преподобие, госпожа Основательница», которая считалась любовницей Овады.
С изрядной долей вероятности можно было предположить, что и сам зал, и эти еженедельные собрания были связаны с торговлей амфетамином, которой занималась «Марува». Секта насчитывала всего около сотни членов, и каждый месяц человек двадцать отправлялись в Корею, где располагался головной храм церкви, с целью паломничества. Полиция давно уже подозревала, что эти поездки использовались для перевозки наркотиков. Однако, хотя несколько раз таможенные службы задерживали самых разных членов секты с целью проверки и проводили полный досмотр, никаких улик обнаружено не было. Они даже внедряли в эту религиозную группировку своих агентов. Пока всё безрезультатно.
Если всё же контрабанда наркотиков в этой церкви существовала, то она, должно быть, велась с невероятным мастерством и по чёткому плану. Было совершенно неясно, есть ли в каждом туре определённое количество людей, которые работают перевозчиками, или только определённые туры служили прикрытием для поставки наркотиков. Возможно, поездки вообще не имели к этому никакого отношения, а были важны по другим причинам.
Однажды втянувшись в грязные дела, ты вряд ли сумеешь это прекратить. Такаги предпочитал решение таких проблем оставлять специалистам.
— Не забудь, что завтра у нас обычный день в офисе, — снова повторил Такаги, просто для того, чтобы Мурасава это ясно понял.
Как он и ожидал, на следующий день снова зарядил дождь — сводящий с ума, мелкий моросящий дождь с туманом. Такаги натянул пальто и отправился в офис. Мурасава уже был там и, сидя за своим рабочим столом, читал книгу.
Вскоре их обоих вызвал шеф. Поднимаясь, Такаги стрельнул в Мурасаву взглядом. Напарник последовал за ним в кабинет начальника.
— Я слышал, вы притесняли Оваду.
— Притесняли его? — невинным голосом спросил Такаги. — Вы сказали, что вас не волнуют те методы, которые я буду использовать.
— Но ездить за ним целый день без всякой причины? Вы, конечно, догадываетесь, что он подал на вас жалобу.
По выражению лица шефа трудно было понять, как он относится к происходящему. Такаги взял в рот «Голуаз» и начал привычную борьбу с зажигалкой:
— На самом деле мы и сегодня собирались следить за ним.
— Что ещё за безумные методы?
— Мы просто надеемся, что он сделает ошибку.
