«Он сердит и далеко не так уверен в себе, как хочет казаться».
— Давай-ка сосредоточимся на настоящем, — говорит Бок.
Мир за окнами такси белый и нечеткий. Дом, любовь, семья — все кажется далеким. Мимо проплывают призраки машин, от света фар никакого толку: в такой туманный день видно меньше, чем обычной ночью.
Камилла прижимается к нему. Шепчет побелевшими губами:
— Что случилось?
Но она слышала достаточно, чтобы понять, что что-то ужасное произошло с Микки.
— Я должен сесть в машину? — переспрашивает Воорт. — Ты называешь это сделкой?
— Камилла свободна. Вот в чем состоит сделка. Ты сможешь говорить с Микки по телефону каждые несколько минут — проверять состояние бедолаги. Сделаешь кое-что по моему поручению под присмотром одного моего приятеля. Когда сядешь в машину, он скажет тебе, куда ехать.
«Чтобы я не смог никого предупредить».
Бок говорит спокойно, быстро, стараясь исправлять ошибки раньше, чем Воорт сумеет воспользоваться ими. Воорт весь в поту, надо не дать разговору прерваться, предугадать, чего от него хочет Бок.
— Значит, я еду с ним в Полис-плаза, 1, и он следит, чтобы я никому ничего не сказал. Оттуда я везу его домой, собираю все, что тебе нужно, а потом встречаюсь с тобой.
— Скажешь своим приятелям-полицейским, что это друг.
— Это мой единственный шанс?
— Это шанс для Микки. Шанс для Камиллы.
— Я никуда не пойду без гарантий, — отрезает Воорт. По спине течет пот. Он молится, чтобы не оправдались его самые худшие страхи насчет того, что может еще случиться с Микки. До съезда меньше минуты.
— Мне жаль, что ты так настроен, — произносит Бок.
Из трубки вырывается приглушенный помехами вопль Микки. Воорт крепко зажмуривается. Это невозможно выдержать. И нельзя не слушать. Крик кажется бесконечным, он словно заполняет машину. Просто невероятно, что таксист спокойно сидит впереди, подпевая звучащей по радио музыке.
Вопль прерывается, словно задушенный.
Бок повторяет:
— Попроси водителя свернуть.
Весь дрожа, Воорт подавляет желание согласиться, твердо зная, что, стоит ему сесть в машину Бока, для всех троих все будет кончено. Бок ни за что не позволит Камилле уйти. «Даже убийцы стараются торговаться. Бок этого и будет ждать, а мне нужно время подумать.
Микки, прости мне то, что я намерен сделать».
Больше твердости в голосе. «Дави в ответ».
— Ты сам сказал, что я эгоист. Мне нужно что-то реальное. Так что предлагай.
В трубке слышно какое-то жужжание, похожее на электробритву или маленькую дрель. Нельзя больше давать волю воображению. Надо сосредоточиться на Боке. На мгновение в памяти мелькает Микки в академии: круглое лицо, серая форма первокурсника. Микки ухмыляется. Потом трубка снова оживает. На этот раз крик звучит то громче, то тише и обрывается придушенным «Гаааа…».
Рубашку Воорта можно выжимать.
«Требуй чего-нибудь незначительного, какой-нибудь мелочи. Если добьешься — переговоры идут».
— Мне нужны гарантии для моей семьи, Микки и Камиллы. На будущее, — говорит Воорт, как будто верит, что Бок сдержит слово. Разумеется, не сдержит.
Бок вздыхает. Согласившись, он ничего не потеряет. Он торжественно изрекает:
— Хорошо. Даю гарантию.
— Что он говорит? — шепчет Камилла.
Бок снова заговаривает о пересадке — да только тот островок они уже миновали, а следующий съезд будет перед мостом Трайборо, через несколько миль. «У всех есть слабые места. Как мне найти его слабости? Что я знаю о нем? Бок понимает, что он хитрее меня. Знает, что я никогда не смогу переиграть его».
Тщеславие.
— Если ты тронешь их… — Воорт не договаривает, чтобы Бок счел его теперь более покладистым. Как будто гарантии его смягчили.
— За это отвечаешь ты. Не я, — отзывается Бок.
«Великолепно, — думает Воорт. — Пистолеты, профессиональные наемные убийцы и Микки против тщеславия. И еще — факт, что Боку что-то от меня надо. Иначе Мик был бы уже мертв».
Он медленно произносит:
— Почему бы нам не договориться о каком-нибудь другом месте, менее людном? Ты привезешь Микки, а я…
Его прерывают ужасные придушенные звуки. Потом усталый голос Бока:
— Ты не слушаешь.
«Я не могу больше».
Очевидно, что чем сговорчивее кажется Воорт, тем сильнее чувствует себя Бок. Поэтому Воорт снова старается говорить твердо.
— Это ты теперь послушай. Если собираешься убить его — убей сейчас. Я никуда не пересяду.
По радио идет реклама алка-зельцер.
Выслушав тираду Воорта, Бок переспрашивает:
— Ты и я? — Похоже, ему смешно. — Это что? «Ровно в полдень»? Любишь старые боевики?
— Мне нужен реальный шанс для Микки и для меня.
Воорт напирает на тщеславие, старается, чтобы в голосе чувствовалась уверенность, заталкивает бесполезный страх в самый дальний угол.
— Я наслышан о твоей репутации, Леон. Ни одной неудачи. Ни одного разочарования. Ни одного провала в аэропорту. Ты не непобедимый воин — просто тип с устрашающим голосом. Самостоятельно даже со спины ударить не можешь.
— Ты меня обижаешь. — Ему все еще смешно.
— Я все время думаю о тебе. Вас трое на одного, и тебе все равно нужна игла! Нужно было вколоть мне наркотик.
Камилла широко распахивает глаза.
Бок терпеливо вздыхает. Пусть, мол, коп пошумит, выпустит пар. Потом вернемся к делу.
— В чем дело? — продолжает напирать Воорт. — Боишься, что одного, без друзей на подхвате, я тебя одолею?
— Ого, ты меня разгадал. Или, может, хочешь, чтобы мы закончили то, что начали в уборной, а, Конрад?
«Господи, пусть Бок считает, что этот коп совсем рехнулся, — молится про себя Воорт. — Выдержу ли я, если мы просто повесим трубки?»
— Микки у тебя, а это значит, что мне придется прийти. Нам обоим придется. Отдай мне то, что взял. Иначе в итоге я не сделаю того, что ты хочешь. Скажешь Стоуну, что облажался. Да, прокол. — Воорт говорит мягко, с оскорбительным сочувствием, бьет Бока его же оружием. — Не вини себя, Леон. С кем не бывает.
— Откуда мне знать, что ты не приведешь других? — спрашивает Бок. В смысле: полицию, ФБР.
— Ну, до сих пор ты знал обо всем, что я делаю. Знал, что происходит в управлении. Знал, что я вернулся. Ты все устроил так, что твоя команда заметит, если я кого-то приведу.
«Я не могу ни арестовать Стоуна, ни задержать его для допроса. Не могу даже поговорить с ним наедине, если он этого не захочет. Нет вообще никаких доказательств, что Стоун или Бок связаны с какими-то преступлениями».
