— Не дури, — помнится, сказал я, — дождись отпуска и приезжай. Такой работой не бросаются.
В ответ она сообщила, что уже все для себя решила, а моего мнения по этому вопросу никто не спрашивал. И добавила, что меня вообще нельзя никуда отпускать одного, даже в булочную за хлебом, потому что по дороге я обязательно во что-нибудь впишусь.
В Генпрокуратуре крякнули от удивления, давненько, видать, от них добровольно не уходили, но заявление об увольнении подписали. Теперь Света больше не следователь, она матрос, вернее, матрос-спасатель, так же, как и я на одном из пляжей в Севастополе. Меня приняли на эту престижную работу по блату, начальник спасательной станции, Валерчик Гришин оказался старинным приятелем Сани Котова. Моей спутнице блат не понадобился, она просто предъявила корочки мастера спорта по плаванию и тут же была с восторгом зачислена в штат. Так и трудимся бок о бок и вместе.
Севастополь, обалденно красивый, белый город, до неприличия чистый, особенно, в сравнении с Москвой. До краев наполненный памятниками старины и сам по себе — памятник и напоминание. В середине позапрошлого и прошлого веков он явил миру образец чести и героизма, а уже в конце того же прошлого века ему самому показали, что такое цинизм и подлость. Других слов для того чтобы описать то, как с ним поступили, подобрать невозможно.
То ли первый президент всея Руси сразу после третьего класса избавился от вредной привычки появляться в школе в трезвом виде, то ли в той самой школе из принципа не преподавали историю, не знаю и не особенно хочу знать. Но просто вот так взять и стряхнуть со стола на колени незалежным соседям город русской, черт подери, славы, заодно с целым полуостровом с двумя миллионами говорящих, а самое главное, думающих по-русски людей… (Соседи подарок поймали на лету и даже не сказали мерси). Почему, говоря о первом гаранте конституции России, я все время упоминаю об этой его маленькой слабости? Потому что хочется верить, что накуролесил он исключительно по пьяному делу. Ведь, ежели иначе, то совсем другая вырисовывается картина и именем его тогда стоит называть вовсе не библиотеки, а что-нибудь совсем другое.
После безлюдья девяностых, на крымских пляжах опять полно народу. Наша задача, как спасателей, внимательно следить за тем, чтобы количество нырнувших в Черное море равнялось количеству из него вынырнувших. И наоборот. Для этого мы со Светой и бороздим акваторию на плавсредстве размером с ванну, снабженном моторчиком от вентилятора. Она обозревает в бинокль акваторию, а я отбиваюсь багром от сексуально озабоченных купальщиков. Единственная лошадиная сила мотора нашей посудины просто не позволяет удрать от желающих утонуть и быть спасенными зеленоглазой русалкой или просто интересующихся планами на вечер.
Более мощными единицами по традиции здесь управляют отставные флотские: бывший командир тяжелого авианесущего крейсера, первого ранга Астафьев, бывший командир большого противолодочника, второго ранга Ключников и другие. «Первого ранга», «второго ранга»… Так и только так на флоте полуофициально именуются воинские звания старших офицеров. Никаких там «каперангов» и «кавторангов», как говорили когда-то очень давно, а сейчас так любят изъясняться исключительно герои хороших фильмов, снятых по сценариям выпускников ветеринарной академии.
У этих флотских, вообще, все не как у людей: не штормЫ, а штормА, рапОрт вместо рАпорт, и по морю они, видите ли, не плавают, а ходят. А любимого всеми военными, менеджера министерства обороны, которого тов. сухопутные любовно называют «товароведом» или «мебельщиком», отчего-то прозвали просто «табуреточником».
В перерывах между подвигами я, как говорят здесь, морщу репу (то есть думаю) на тему, как жить дальше. Когда мы расставались в Москве в марте, Дед и Берта настойчиво звали работать к себе, а Женя сказал, что, если я вдруг решу вернуться на службу, то он готов составить компанию. Такой вариант тоже не исключается. Еще в марте генерал Миша предложил, «забыв мелочные обиды», «плечом к плечу служить отечеству» и намекнул, что само отечество в курсе и в принципе не возражает. Какой-нибудь из этих вариантов я, все обдумав и взвесив, обязательно выберу, только, не сейчас, а чуть попозже. Во-первых, мне нравится лето в Крыму, а, во-вторых, приятен сам неторопливый мыслительный процесс. Уж слишком долго я вообще ни о чем не думал.
По вечерам, когда спадает жара, мы со Светой и коллегами любим посидеть в кафе у моря, поесть шашлыков с чебуреками, послушать музыку, выпить и лениво поболтать о всякой ерунде. Интересный народ, эти отставные капитаны разных рангов, мудрый и ненавязчивый. Легенду о бывшем тыловике проглотили, не разжевывая, хотя больше, чем уверен, не поверили. Здесь вообще не принято задавать лишних вопросов и лезть в калошах в чужую жизнь. Но даже у них вызывает легкое удивление мое достаточно прохладное отношение к чудесному крымскому вину и полнейшее неприятие водки и пива, которое здесь, к слову сказать, гораздо лучше московского.
