и в оной уже при всём желании никто не усомнится.
— Вообще не вопрос, — кивнул я. — Ты как, Вольфганг, выпить хочешь?
— Мне всё равно.
— Скучный ты. Хотя не сказать, что при жизни веселее был… Ладно, идём.
Александра с нами не пошла. Только перекрестилась, глядя вслед. А мы с Вольфгангом прошагали пару кварталов и увидели приличный кабак.
— Иди туда, — приказал я. — Возьми пива. Поговори с кем-нибудь.
— Понял.
Я стоял через дорогу и наблюдал, как Вольфганг заходит в кабак. Через секунду оттуда послышался визг — наверное, залитая кровью рубашка и шрам на шее произвели эффект. Пару минут было тихо, а потом раздался уже многоголосый крик, в котором слышалось: «Доктора! Доктора позовите!».
Кивнув, я двинулся своей дорогой. Дело было сделано. Вольфганг Головин умер только что, на глазах у десятка людей. Теперь за дальнейшую судьбу имущества Головиных можно не беспокоиться.
Надеюсь, что до Троекурова новость дойдёт быстро. Глядишь, удар хватит со злости… Хотя это, конечно, было бы слишком большой удачей. С Троекуровым мне ещё предстоит повозиться. Это тебе не тупорылая нечисть, тут масштаб посерьёзнее. И ниточки тянутся в Петербург, если не дальше.
В общем, Троекурова нужно обхаживать с чувством, толком и расстановкой, этот вопрос с кондачка не решить. А пока займёмся жабой и гадюкой.
Время я всегда чувствовал отлично, до назначенной встречи с отважной разведчицей Марфой оставалось уже впритык. Я зашёл в ближайший переулок. Выбрал место поукромнее и изобразил Знак. Выйдя из знакомого пореченского круга, направил стопы к особняку Головиных.
Попадаться на глаза Катерине Матвеевне и её тётушке в мои планы не входило. Едва попрощаться успел — и снова тут как тут. Могут неправильно понять. Нет уж, пусть считают, что Владимир Всеволодович отбыл к себе в имение.
На территорию Головиных я проник со стороны сада, через калитку. Марфа меня уже ждала — как было условлено, в самом дальнем уголке, за шпалерами, увитыми какими-то буйно цветущими растениями.
— Докладывай, — приказал я.
Марфа подобралась и вытянулась. На Захара с Земляной насмотрелась, не иначе. Этак её скоро в Орден зачислять можно будет, на должность штатного разведчика.
— Всё передала, как было велено, и села ждать. Часу не прошло — вернулись мои подруженьки. Водяник, сказывают — ух, и взбеленился! Что за тварь такая⁈ — кричит. — Каким таким ветром её сюда? Нешто не знает, что все озёра здешние — мои? Не припомню что-то, чтобы на поклон ко мне приходила!
— Отлично, — обрадовался я. — И что? Когда планируется карательная операция?
— Чегось?
— Я спрашиваю, когда водяной собирается вилу вздрючивать?
— Дак, прямо нынче и собирается. К ночи ближе, чтобы вольготнее было.
— Понял. Благодарю за службу! Можешь возвращаться к выполнению повседневных обязанностей.
— Слушаюсь, — Марфа присела в подобии реверанса. Собралась убегать, но спохватилась. — Барин. А вы что же это, глядеть собрались, как они драться будут?
— Есть такие планы. Уже и билет в первый ряд приобрёл.
— И Захарушку с собой возьмёте? — Марфа насторожилась.
Я вздохнул.
— Вот что, подруга. Захарушка твой — охотник. Судьба его такая — носиться по городам и весям, тварей истреблять. Дома, рядом с твоей юбкой, он сидеть никогда не будет. И хорошо бы тебе поскорее привыкнуть к этой мысли, во избежание семейных конфликтов. Психологов-то у вас тут — даже диванных не водится.
— Да я понимаю, что сидеть не будет. — Марфа улыбнулась. — Сызмальства знала, что охотника полюблю! Мне тот, кто возле юбки, не больно и надобен. Да только вы, барин, всё ж таки поосторожней тама.
— Приложу все, — пообещал я. — И за Захара не беспокойся, не лыком шит.
Марфа улыбнулась и выскользнула из-за шпалер.
Я опрометчиво шагнул вслед за ней. И увидел вышедшую из-за розового куста Катерину Матвеевну. Она держала в руках садовые ножницы.
Я запоздало припомнил, что рассказывала о своём увлечении, ухаживать за розами. И даже показывала мне какие-то необыкновенно пахнущие сорта. Судя по всему, находилась всё это время буквально в нескольких шагах от нас. Слышать — точно не слышала. А вот увидеть…
— Владимир… Всеволодо… — начала изумленная Катерина Матвеевна.
Я мотнул головой:
— Никаких Владимиров Всеволодовичей тут нет. Это вам показалось. Померещилось из-за жары, — и, внушительно взглянув на Марфу, сотворил Знак.
Перед тем как исчезнуть, увидел, что Марфа понятливо кивнула.
Молодец девчонка! В том, что сумеет убедить Катерину Матвеевну в безоговорочном отсутствии на территории сада Владимиров Всеволодовичей, я почти не сомневался. И поспешил заняться своими делами — отправился разыскивать смоленских охотников. Благо, вернулся в тот же переулок, из которого рванул на свидание.
Как оно там пойдёт у жабы с гадюкой, это бабка надвое сказала. А наше дело — подготовиться. Чем больше народу, тем лучше, всё-таки две твари — не одна.
Направляясь в знакомый кабак, я почти не сомневался, что застану там Ивана, Ерёму, Харисима или всех троих разом. Не ошибся — в кабаке сидели Иван и Ерёма. Услышав о предстоящей задаче, пришли в крайнее возбуждение. Отыскать Харисима пообещали в кратчайшие сроки, после чего появиться вместе с ним в Поречье возле круга, традиционного места перемещений охотников.
Я кивнул и направился в Оплот. Выйдя из кабины, обнаружил, что большинство моих охотников уже собрались. Егор, Гравий, Земляна, Захар — почти все были тут. Ждали только Никодима и Якова.
Время ожидания скоротали за обедом. Когда появились Никодим и Яков, переместились в Поречье, к кругу. Через четверть часа в том же кругу появились Харисим, Иван и Ерёма.
— Ну, братья, — скомандовал я. — Коли все в сборе — летс гоу!
И мы всей толпой ломанули к дому Салтыкова. Где находится озеро, он мне в общих чертах рассказал, но как известно лучший навигатор — «дорогу покажешь».
Салтыков при виде нас малость обалдел. Не ожидал, видимо, что соберёмся так скоро.
— Моя команда, — представил друзей Салтыкову я. — А это господин Салтыков, у которого вила.
Салтыков цветом лица сровнялся с бледно-зелёными стенами.
— Ви… вила? — слово ему, видимо, было знакомо.
— А вы думали, кто? Эммануэль? Так это из другой сказки.
— Но вила — это ведь очень страшно! Они убивают одним лишь взглядом!
— Так и трупы у вас — без признаков насильственной смерти. Видите, всё сходится.
— Я-я не поеду, — Салтыков вцепился
