бы знакомую ей Большую Медведицу, и поэтому не сразу услышала тихий и скрипящий голос, донёсшийся откуда-то из-за деревьев.
– Спи, мой малыш, спи, засыпай…
Где-то рядом громко захныкал ребёнок. Юлия дёрнулась было со своего места, но застыла, крепко сжимая Галкино плечо. В слабом свете костра ничего нельзя было разглядеть как следует, но Галка все же увидела, как недовольно шевельнулась темнота, и на поляну вышла крикса. Руками она крепко прижимала к груди белый свёрток, из которого и доносилось тихое хныканье.
– Я дам тебе спать, тшшш. Дам поспать. Верните только моё, и мы заснём все вместе. Тшшш.
Никто не шевелился. Марк шепнул в ответ едва слышно:
– Ждём, когда она подойдет поближе.
У Галки заколотилось сердце от страха и внутреннего волнения.
Крикса как будто плыла над ковром из травы и мха. Чёрный сгусток среди таких же чёрных деревьев.
– Спи, спи, малыш. Тшшш. Мы заберём и вернёмся домой, вернёмся к нашим делам…
Ребёнок хныкал. Галка разглядела бледное ведьмино лицо, вернее, не лицо, а ровный овал без губ, нос или глаз. Только трещина над подбородком, откуда и выползали, как древесные жуки, шипящие и тихие слова. Волосы её развевались на ветру, а длинные пальцы перебирали белую ткань, в которую был завернут младенец.
– Спите, детёныши, засыпайте… баю-бай, баю-бай…
Дрёма навалилась внезапно, ударила по голове, будто тяжёлым поленом. Галка ощутила, что мир раздвоился, деревья зашелестели чёрными листьями, и налетел горячий, обжигающий ветер. Сладкая дрёма сковала все её конечности, захотелось лечь, уткнуться лицом в мягкую сочную траву и заснуть. Ведь там ждут сны, долгожданные сны. В них есть мама и папа, рыбалка, жаркое солнце, школа с подругами, телефон, мегабайты видео, которые нужно смонтировать, аэробика, книги, влюблённости. Вся жизнь.
Баю-бай, баю-бай!
Трещина на лице криксы разошлась от уха до уха. Крикса подплыла к белому квадрату натянутой ткани. Юлия начала заваливаться на бок. Добрыня уронил доску и крепко зажал уши руками, зашипел от боли: «Нет, нет, нет».
– Спите, дети, спите все. Положу вас на кровать. Надо спать, надо спать…
До костра оставалось метра два. Галка поняла, что её тоже невольно ведёт набок, как Юлию, а подступающий липкий сон закрывает ей глаза и тащит за собой. Крикса ступила на белое покрывало, и в момент пение оборвалось. Ткань свернулась, увлекая вниз, в яму, и крикса подвернула ноги, упала, роняя сверток с ребёнком, выставив перед собой руки.
Морок сорвало с Галки резко, как покрывало, и разум вдруг снова стал ясным и чётким.
– Заворачиваем! – слева метнулся Добрыня, тряся головой, ухватился за край покрывала и потащил вдоль ямы.
С другой стороны показался Марк, тоже быстро помчался, сжимая угол ткани.
– Ребёнок!
Младенец плакал, барахтаясь где-то внизу. Юлия прыгнула в неглубокую яму, к криксе, и братья на миг притормозили, не зная, что им делать дальше. План дал трещину. Галка видела, как Юлия поднимает из ямы небольшой свёрток с младенцем.
– Осторожно!
Из-за её спины выросла крикса, раскинула руки и заключила Юлию в объятия. Распахнулась чёрная пасть, и из нутра полилось убаюкивающее и противное пение. Юля как будто споткнулась, упала на колени, крикса же нависла над ней, прижимая к себе, крепче, крепче. Поглощая собой.
– Надо спать, надо спать…
– Заворачивайте их всех! – крикнула Галка братьям. – Иначе не спасёмся!
Заметался дым от костра.
Добрыня побежал, но через два шага вдруг остановился и медленно осел на землю. Марк упал, роняя край покрывала. Крикса потянулась за ним правой рукой, подцепила длинным пальцем брючину и потащила к себе. Он ей не сопротивлялся, будто провалился в глубокий сон.
– Спать, спать, спать…
Силы покидали и Галку. Она потянулась к коробку спичек, чтобы разжечь костёр из подготовленных поленьев. Нужно было делать хоть что-то. Не сдаваться. Не сдаваться. Марк ногами был уже в яме. Добрыня растянулся на земле, лицом в траве. Темнота наполнилась колыбельной до краев, вот-вот перельётся. И в этом новом сне не останется места живым…
– Не сдавайся, милая. Продержись секундочку. Гха-ха.
Голос раздался совсем близко. Галка вздрогнула. Из темноты показалось опухшее от влаги и смерти лицо старика. Толстые пальцы коснулись граммофона, осторожно поправляя пластинку. Игла встала в нужный паз. Закрутилась ручка, и вдруг по поляне разнеслась лёгкая и поскрипывающая мелодия старого и красивого вальса.
Морок рассыпался тут же. Голова сильно заболела от этих скачков туда-сюда. Галка заморгала часто-часто, нащупала спичечный коробок, чиркнула спичкой и швырнула её в поленья.
Вспыхнувший свет вдруг выхватил из темноты окоченевшую криксу.
Она слушала вальс. Голова наклонена, плечи едва подрагивают, а шрам на месте рта превратился в тонкую и едва заметную кривую линию. На гладком лице у неё поблёскивал желтоватый свет.
– Давай станцуем, радость моя. В последний раз.
Старик тяжело сполз в яму, оттеснил Юлию с младенцем куда-то к краю, освободил Марка и, взяв ладони криксы в свои ладони, начал танцевать.
О, что это был за танец. Медленный, красивый и какой-то далёкий. Крикса двигалась в нём, как зачарованная. Галка увидела не ведьму, а обычную молодую женщину, лет тридцати, которая наслаждается музыкой. На лице её проступили человеческие черты: тонкий нос, губы, скулы, прикрытые глаза. Старик как будто тоже немного помолодел, перестал сутулиться, движения его стали плавными и грациозными. Вернулось изящество молодости, давно им забытое.
Раз, два, три. Раз, два три.
Теперь это был другой морок, музыкальный.
– Выбирайтесь, выбирайтесь скорее! – зашипела Галка.
Ребёнок больше не плакал, потому что почувствовал рядом маму. Юля отползла на коленках ближе к костру. Добрыня и Марк тоже стряхнули с себя морок и оцепенение, взялись за углы покрывала, но стояли и не двигались. Не понимали, как им нужно поступать дальше. Никто не понимал, пока танец не закончится.
Костёр трещал, пожирая поленья. Нужно было торопиться.
– Я сейчас, – произнес старик. – Будьте все начеку.
В вальсе ведёт всегда тот, кто идёт вперёд. Вот и старик повёл, кружа молодую женщину в танце, мягко ступая по ткани, увеличивая темп следом за музыкой. Женщина улыбалась, это была человеческая улыбка, настоящая. Она вернулась обратно в прошлое и оказалась в своём личном подменном сне, в который, быть может, она и не стремилась, и в этом прошлом она была сильно влюблена в человека из деревни. Вот бы им остаться такими влюбленными навсегда, прожить долгую и счастливую жизнь. Чтобы никто и никогда не помешал их обычному счастью.
Старик запнулся и упал сверху на криксу, своим весом придавив её. Сразу исчезла та его лёгкость, и он снова стал грузным и сутулым. Галка не видела, что
