в одну кровать, имея про запас план на немилосердное будущее. Но он сказал:
– Ладно. Иди спать.
Бона поднялась, карабкаясь по его брюкам и обмякшей руке. Она вытерла слезы и спросила:
– Ты придешь?
В ответ Илия только обессиленно усмехнулся и ушел из королевских покоев. Он потерпел поражение, но Вельден ничего не выиграл. И, симметрично разменяв ходы, каждый из них потерял королеву.
Глава VI
Оковы рыцарства
Среди лесов, унылых и заброшенных,
Пусть остается хлеб в полях нескошенным!
Мы ждем гостей незваных и непрошеных…
О. Мандельштам
Илия вовсе не имел дара предвидеть будущее. Но доподлинно знал, что будет, когда он вернется во дворец. Он просидел в тишине зимнего сада до рассвета, и солнце уже взошло над горизонтом, заливая восточную сторону дендрария сквозь мутные стекла. От разбросанной в буйной зелени красоты и тишины не хотелось уходить. Почти всю ночь король не спал, только продремал пару часов на жесткой лавке. Тело болело. Илия не сомневался, что в местах ушибов разлились синяки, что челюсть опухла. Он знал, что во дворце ждет удушающий список аудиенцией его близких. Все будут просить, советовать и возмущаться. А за пределами его семьи все еще живет королевство, у которого, кажется, теперь два недовольных событиями последних недель соседа. Илия в последний раз глубоко вдохнул цветочный аромат, встал и побрел обратно. Тристан нашел его сразу, но не совался внутрь теплиц: ждал у входа, спросил, что делать с Боной. Илия решил, что пока ничего, разве что запретить покидать дворец и вести переписки. Начал он с того, что пригласил медика, который обработал ему раны.
– Как поступим? – спросил Тристан.
– Возьми на себя сегодня весь Эскалот, а я разберусь с двором. Но сначала приму ванну.
Первой Илия навестил мать. Лесли, похоже, тоже не сомкнула глаз, а только роняла из них мутные от косметики слезы. Она не добавила подробностей, вчера то же самое говорил и Вельден.
– И когда это началось? – спросил Илия напрямую.
– Да ничего и не началось, – смущенно ответила Лесли.
– Ладно, когда ты узнала о том, что твой ухажер, – на этом слове он увидел, как мать поежилась, – имеет к тебе симпатию?
Она теребила какую‑то нитку в руках, очевидно, вырванную из обивки кресла, – знатно же она переживала.
– Восемь лет назад. Из того письма. – Послышался рваный выдох. – Он недвусмысленно объяснил мотивы… помощи.
– Изящный романтический презент, – Илия скосил лицо, и оно тут же заболело во всех местах, куда вчера его приложил Вельден. – Тело покойного супруга.
– Не говори так, – попросила мать и непроизвольно зажала ладонями уши.
– А ты все эти годы, стало быть, принимала его ухаживания?
– Нет, конечно, вовсе не принимала. Но мы разговаривали в пределах вежливости. Он же приезжал к тебе…
– Да нет, он приезжал к тебе. Я – так, за компанию, – возмутился Илия.
– Он признался только вчера, – уверила Лесли, хотя Гаро уже доложил, что Вельден бродил с королевой-матерью по саду и дворцу весь день, а Илия просто подоспел к кульминации.
– Вот это я удачно тебя навестил. Ладно, а ты что к нему испытываешь?
Лесли замялась. В одном Вельден прав – она выглядела блеклой тенью себя былой.
– Не знаю, – она передернула плечами, будто озябла. – Не осуждай меня – не за что. Но я знаю про Бону. – И она вспыхнула, оживилась. – Милый мой, доверчивый, честный мальчик! Мне так жаль тебя!
Вспомнив о сыновней боли, Лесли подсела к нему и принялась обнимать и баюкать. Она по незнанию касалась синяков под рубашкой, но Илия не стал ойкать и жаловаться.
– Забавно это: она меня тоже считает мальчиком и даже «жалеет», – вспомнил Илия.
Вдобавок к тому, что сам ластился, как кот, о ее руки, Илия улегся правой щекой на материнские колени, а она продолжала его гладить. Сидели они в молчании, пока Лесли не произнесла:
– Какой бы там Вельден ни приезжал, я всегда тебя выберу. – Она наклонилась и легонько чмокнула его в висок. – Раз он посмел так подло с тобой обойтись, пусть сам теперь живет с неразделенной любовью.
Пальцы Лесли перебирали его кудри, как струны арфы. Илия опустил набухшие веки и, прежде чем спокойно уснуть после долгой ночи бдения в теплицах, прошептал: «Спасибо». Когда он проснулся, Лесли ходила рядом по комнате и напевала. Следующий визит – к Ренаре. Кто еще ему подскажет, как поступить? Мудрая сестра ждала его, и создавалось впечатление, что она уже имеет ответы на его вопросы, однако готова терпеливо выслушать. Безусловно, они с Тристаном знали мельчайшие подробности и, скорее всего, тоже читали письма. Ренара призналась, что так и есть.
– Прости. Но нам же нужно было знать, что мы тебе несем, – объяснилась она.
Кивок Илии успокоил ее вину. Она теребила свою длинную рыжую косу. Илия только сейчас заметил, что ее веснушки из солнечных крошек молодости превращаются в размытый узор на коже, какой бывает у зрелых женщин. Они оба с ней уже в том возрасте, когда не положено так фатально ошибаться.
– Я не произнесу это вслух, но ты знаешь, какое наказание полагается, – непреклонно напомнила она. – Решаешь ты. Но прощать нельзя.
Король беспомощно развел руками, словно просил забрать его жизнь взамен на причитающуюся жизнь Боны. Он торопливо и пылко сказал:
– Я в том положении, которое так или иначе погубит меня. Прощу ее – потеряю все. А если казню, то можешь сразу садиться на трон, Ренара. После такого я долго не протяну.
– А о внешней политике ты подумал?
– О ней и думал, – ответил он. – Смерть Боны моментально отнимет у нас маннгерд, а Вельден приберет его к рукам в мгновение ока. Радожны, с которыми мы уже прочно сцепились зубами, в скорости нападут. Межа снова бунтует, им придется с ней что‑то решать, а нам – отвечать на их шаг. И я не сомневаюсь, что оба эти шага навстречу друг другу будут наступательными. – А потом Илия понизил голос: – И я не могу. Просто не могу. Осуждай меня, если хочешь, но у меня рука не поднимется такое подписать.
Ренара прошлась к окну и задернула штору. Илия, хоть и ухватил пару часов сна, все еще щурился от яркого света.
– Да все я вижу. Смысла нет тебя осуждать.
– Я знаю, что ты нашла выход. Помоги мне уже, не мучай, пожалуйста, – обратился к ней Илия.
Принцесса взглянула на поникшего брата, который из последних сил держался сконфуженный,
