четверых в изнасиловании! Я заявила, что меня опоили, притащили на оргию и лишили невинности без моего согласия! Впятером! Ну, пятый там успел убежать, но не суть. На суде был ужасный скандал, культисты как поняли, что все равно отправятся в каталажку, переобулись и стали кричать, что это не оргия, а запрещенный ритуал. Я притащила в свидетели проституток, они клялись под присягой, что их нанимали на оргию, потом адвокаты принялись верещать, что я-де младшая помощница следователя, а я заявила, что пошла в следствие с горя. Потом они еще выяснили, что я дочь Крылатого Короля, и решили это раскручивать, но быстро перестали, когда их вышвырнули из адвокатской гильдии. Тут уже па… Крылатый Король вмешался.
Крылатый Король не мог давить на суд, но наехать на гильдию за то, что их нерадивые члены позорят одну из его любимых дочерей — за милое дело. Там еще много чего было, но в итоге несчастные культисты оказались в каталажке по сумме двух статей — и за запрещенный ритуал, в котором они дружно признались, и за групповое изнасилование.
— Слышали бы вы, что было на суде! Культисты клялись, что ритуальное изнасилование не считается! Они, мол, лишили меня невинности не ради самого процесса, а чтобы я породила какую-то демоническую сущность!
В ректорском кабинете повисла тишина.
— И как? — уточнила Ося почему-то шепотом. — Ты породила?
— Вот еще! — фыркнула Кларисса. — Последнее, что мне нужно, это порождать что-то подозрительное. Во-первых, ритуал был не завершен, во-вторых, я все равно сходила к колдуну и приняла меры против беременности, и, в третьих, мы решили, что «породить» это была метафора. Так что, лорды и леди, меня этой историей с полетами вот вообще не скомпрометировать!
Она хотела добавить, что без суда историю, может, и удалось бы скрыть, а так от нее шарахаются все ценители женской невинности, но посмотрела на смущенно изучающего содержимое чашки Рикошета и решила, что ему хватит. И Магарычу тоже хватит, у него слишком много веселья в глазах. Сочувствие там еще, восхищение… но веселья все равно больше.
— Я даже не знаю, кому тут сочувствовать! — заявил Грайси.
— Культистам, — предложила Кларисса от щедрот. — Я пишу им письма с претензиями каждый раз, когда у меня появляются привередливые женихи…
Жалостливая Ося вздохнула и риторически спросила, как это, наверно, ужасно, когда тебя так жестоко лишают невинности. При этом она почему-то смотрела на лорда Грайси, и Клариссе пришлось приложить невероятные усилия, чтобы не засмеяться. А лорд, судя по кислому выражению лица, изо всех сил сдерживался, чтобы не наговорить Осе гадостей.
А вот Ригаллион сидел потерянный:
— То есть вы… то есть вы не невинны?
— Уже почти пять лет как нет, — удивилась Кларисса. — И мне казалось, мы это обсуждали…
— Ты в это время был в ссылке, — сладко улыбнулся лорд Грайси.
— И вы молчали?! — ужаснулся «роковой брюнет». — То есть я расстался с Агатой ради… ради… — он развел руками, пытаясь, видимо, показать жестами композицию «Кларисса и пять культистов».
— А что, собственно, не так? — осведомился Магарыч. — Я имею в виду, кому, но явно уж не тебе…
— Ты ничего не понимаешь!.. — отмахнулся Ригаллион. — Одно дело быть тем, кто первый сорвет прекрасный цветок, и совсем другое подбирать объедки за этими, как там их… за культистами!
Глава 45
Пока Ригаллион страдал и причитал про объедки, Кларисса пыталась решить, огорчаться ей или радоваться, что «роковой брюнет», оказывается, соблазняет исключительно девственниц! Ей, конечно, было немного обидно, но зато надоедливый лорд должен был отвязаться и вернуться в нежные объятия леди Агаты.
Которую он отшил ради Клариссы не далее как вчера!
— В следующий раз буду ходить с табличкой «осторожно, я не девица»! — проворчала дознавательница, вспомнив, как они с Осей прятали возлюбленную «рокового брюнета» в ректорский шкаф. — Во избежание подобных недоразумений…
Ригаллион положил руки на стол, страдальчески опустил на нее голову и принялся сокрушаться, как же он мог променять чистую, благородную леди Агату на даму с низкими моральными устоями. У которой он не то, что не первый, а как минимум шестой. Ужас!
Кларисса, которую помимо всего прочего обозвали дамой с низкими моральными устоями, вскинула брови:
— А не засунуть ли вам свои претензии в…
— Немедленно извинись перед леди Клариссой! — вскочил, не выдержав, лорд Рикошет, и на этот раз Магарыч не стал его останавливать. Хотя он и сам сидел мрачный и качал головой со словами: «Кто бы мог подумать, что ты предъявляешь такие требования к своим дамам!».
Но несчастный лорд Ригаллион был явно не в состоянии думать о чем-то другом, кроме невинности леди Клариссы и размолвки с возлюбленной:
— Я должен вернуть Агату… пока не стало поздно… — пробормотал он, поднимаясь из-за стола и отодвигая плечом лорда Грайси. — Но кто бы мог знать…
— Скажу как преподаватель хороших манер, двойные стандарты нигде не приветствуются, — ехидно заметил лорд. — Вот если бы ты сам был девицей…
После ремарки от Грайси Кларисса закрыла лицо руками, чтобы не засмеяться.
— Да если б я знал, что Кларисса не невинна, я бы и не подумал за ней ухаживать! — отчеканил Ригаллион, глядя на сидящего за столом Грайси сверху вниз. — Как будто вокруг меня мало таких вот доступных, на одну ночь…
Лорд замолчал, наткнувшись взглядом на недобрую улыбку Клариссы. Если сначала дознавательнице было немного жалко незадачливого соблазнителя, то после такого количества «комплиментов» в свой адрес она резко вспомнила, что лорд и знать не знает, что ревновал Агату зря, и…
— Ригаллион, ты!.. — отмер наконец ректор. — Что я тебе обещал?!
— Рикошетик, не надо!.. — завопила Ося, повиснув на руке у возлюбленного. — Ты уже бил драконов на этой неделе!
— Рикошет, стой, в смысле, сиди! — вскочил Магарыч. — Леди Кларисса, прошу вас, не слушайте эти идиотские претензии! Никто не считает ваше поведение недостойным, — завхоз серьезно взглянул на Клариссу и добавил. — И то, что вы выбрали культистов, а не Ригаллио… кхм… я имею в виду, возможность спасти чью-то жизнь, а не ждать любителя срывать цветоч… Грайси, перестань улыбаться… заслуживает уважения. Ригаллион, на два слова.
С этими словами Магарыч коротко поклонился, схватил недовольно сощурившего глаза «рокового брюнета» под ручку и вывел из кабинета. Дверь за лордами закрылась, и последнее, что услышала Кларисса, было «может, тебе, Магарыч, и без разницы, сколько перед тобой было культистов, а мне нет».
Рикошет выдохнул и положил голову на стол. Дознавательница схватила чашку с остывшим чаем, сделала глоток и пробормотала, скрывая смущение:
— Ну и что вы молчали-то? Что Ригаллион предпочитает
